Презентация на тему Сатира и юмор в рассказах Тэффи Жизнь и воротник, М.Зощенко История болезни

сатиры и юмора;

Выявить средства создания автором сатирического или юмористического

произведения;

Понять , как создается юмористическое произведение, и научиться понимать юмор и сатиру в художественном произведении.

Воспитание интереса к творчеству М.Зощенко, Тэффи.

(1872-1952)

Тэффи Надежда Александровна Лохвицкая

он восходит к
домашнему прозвищу слуги Лохвицких Степана (Стеффи)
«отменного дурака,

которому везло».
Рассказы и сценки, появлявшиеся за этой подписью, были
настолько популярны в дореволюционной России, что даже
существовали духи и конфеты «Тэффи».
Излюбленный жанр Тэффи — миниатюра, построенная на
описании незначительного комического происшествия.
Она рано поняла, что мир весьма далек от совершенства.
Что в нем больше бед и печали, нежели радости и веселья.
Изменить его устройство она не могла, она могла
привнести в него свою толику добра, скрасить тяжкое
существование человека улыбкой, шуткой, ироническим
отношением к миру и самому себе.

чудаки и недотепы – жили обычной жизнью
обыкновенного человека, более

озабоченного своей
собственной судьбой, нежели судьбами огромного и
зачастую непонятного мира. Читатели, узнавая себя в ее
книгах, сами же над собой и посмеивались. Она же над
ними не смеялась – скорее отшучивалась. Не учила и не
судила, тем более не осуждала, но в то же время им и не
льстила. Может быть, поэтому ее любили во всех слоях
русского общества – от мелких конторских служащих до
самого государя императора.
Женская судьба Тэффи была не очень счастливой.
Подтверждением тому служат и многие её рассказы о
любви, и особенно «Авантюрный роман»- единственное
крупное прозаическое произведение.

их
рассказывают. А когда их переживают, это трагедия. И моя
жизнь-

это сплошной анекдот, т.е. трагедия».
Умерла Тэффи в Париже 6 октября 1952.



Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа

но и показать всю несуразицу и
пустоту того, что персонажи

считают жизнью, обнажить
несоответствие между высшим предназначением человека
и бессмысленностью его существования.
Иронизируя над естественными слабостями человека,
Тэффи не унижает его: в её юморе – горькость смеха,
сострадание к человеку и боль за него. Как справедливо
заметил Г.Адамович, «какое-то дребезжание слышится в
её рассказах, будто от порванной струны».

Вывод.

литературной
профессии. Ему понадобилось всего лишь три
четыре года работы, чтобы

в один прекрасный
день вдруг ощутить себя знаменитым не только
в писательских кругах, но и в совершенно
не поддающейся учету массе читателей.
     Журналы оспаривали право печатать его новые
рассказы. Его книги, одна опережая другую,
издавались и переиздавались чуть ли не во всех
издательствах, а попав на прилавок, раскупались
с молниеносной быстротой. Со всех эстрадных
подмостков под восторженный смех публики
читали Зощенко.
      

Чем объяснить, что
Маяковский, такой придирчивый и скупой на высокую
оценку, когда дело

касалось кого-либо „из литературной
братии“ , называл Зощенко „большим, квалифицированным
и самым популярным писателем…“, что Есенин еще
в 1922 году… написал, что „в нем есть что-то от Чехова
и от Гоголя“ и „будущее этого писателя весьма огромно“ ,
а Чуковский, вспоминая время вхождения в литературу
«Серапионовых братьев»… подчеркнул, что именно
на книги незаметного с виду конторщика Михаила Зощенко
с каждым годом все возрастал „ненасытный читательский
спрос“ ?..

читать Зощенко порою безудержно
смешно. Язык рассказчика, особенно в ранних произведениях,
выделывает

удивительные коленца, а персонажи попадают
из одного забавного или нелепого положения в другое, еще
более смешное и нелепое. „Зощенковский язык“,
„зощенковские персонажи“ — эти выражения давно стали
синонимами смешного. Но, отсмеявшись, вдруг
останавливаешься и видишь: а ведь Зощенко-то вовсе
не смеется вместе с нами. Лицо его задумчиво, глаза смотрят
на людей внимательно и сострадающе…

необыкновенно живым и чутким было ощущение здоровой и чистой человеческой нормы.

Словно сквозь увеличительное стекло смотрел писатель на жизнь, подносил это стекло к глазам читателя, и тот видел, как уродливы все отступления от нормы и, смеясь над этими отступлениями, над собою, постепенно пересоздавал себя в другого прекрасного человека
  Зощенко писал о своем языке: «Я пишу очень сжато. Фраза
у меня короткая. Доступная бедным. Может быть, поэтому
у меня много читателей…»