Презентация на тему Картины Рембрандта

и 2 тыс. рисунков. Творческий успех, пришедший к Рембрандту

в начале 1630-х гг., скоро сменился откровенным неприятием его творчества со стороны голландского общества, что привело художника к нищете и унижению. Искусство Рембрандта было прочно забыто современниками, интерес к нему возобновился лишь в конце XIX в. Творчество Рембрандта знаменует собой вершину развития голландского искусства XVII в.

Маурицхёйс, Гаага

доктора Тульпа» принесла Рембрандту известность. Это большой групповой портрет

врачей, окруживших доктора Тульпа, и внимательно слушающих объяснение на анатомическом трупе. Все персонажи психологически подчинены Тульпу, фигура которого выделяется широким силуэтом и свободным жестом рук. Яркий свет выявляет центр композиции, способствует впечатлению собранности группы, повышает экспрессию.

Здесь автор выступает как глубокий психолог, сумевший передать сложную картину личностных взаимоотношений. Перед нами группа слушателей-хирургов, одетых в праздничные костюмы. В Голландии распространенной была разновидность портрета, изображающего человека за любимым делом. Этот жанр требовал использования элементов бытовой картины — включения в сюжет окружающих предметов, характеризующих жизнь портретируемого. Самым сложным было сохранить в рамках жанра преобладание портретного образа над бытовым, и с этой задачей Рембрандт справился блестяще. Во взглядах персонажей — восхищение от только что прослушанной лекции, обнаружившей удивительно глубокие познания доктора; несколько оробевшие молодые люди с напряженным вниманием сверяют увиденное с иллюстрацией в огромной книге, лежащей у ног лектора, выражение лица которого спокойно и сдержанно. Как истинный профессионал он не испытывает ни страха, ни смущения, ни робости. Доктор Тюлп спокоен, уверен в себе и не боится смотреть в глаза действительности. Даже слуга, который на заднем плане принимает плащ у только что пришедшего хирурга, нисколько не испуган зрелищем, а спокойно взирает на зрителя поверх голов собравшихся врачей.

Около 1635 Картинная галерея, Дрезден
Художник изобразил себя веселым

и нарядным кавалером за пиршественным столом с красавицей Саскией на коленях. Саския сдержанно улыбается. Лицо ее супруга, обращенное к зрителю, излучает заразительное веселье, а жест руки, которой он нежно придерживает спутницу жизни за талию, говорит о теплом к ней отношении. Рембрандт поднял высокий красивый бокал, предлагая публике присоединиться к празднику его души и выпить за их семейное счастье. На супругах живописные костюмы XVI века — Рембрандт охотно покупал у антикваров старинные наряды и переодевал в них свои модели.  

Государственный Эрмитаж

Рембрандта Очаровательный портрет юной Саскии в наряде Флоры является

немым, но красноречивым свидетелем этой "поры весны и любви" гениального живописца.
    Задумчивое, но, несомненно, счастливое лицо девушки вполне соответствует чувствам невесты. Она теперь не резвое дитя, беззаботно смотрящее на Божий мир. Перед ней серьезная задача: она избрала новый путь и многое-многое приходится ей передумать и перечувствовать, прежде чем она вступит во взрослую жизнь. Увитые цветами головной убор и жезл, безусловно, указывают на Флору, древнеримскую богиню весны. Наряд богини написан с удивительным мастерством, но подлинное величие таланта Рембрандта проявляется в выражении нежности, которое художник придал ее лицу.
    Любимая жена внесла в одинокое жилище художника свет счастья и сердечного довольства. Рембрандт любил наряжать Саскию в бархат, шелк и парчу, по обычаю того времени, осыпал бриллиантами и жемчугом, с любовью наблюдая, как выигрывает ее прелестное, молодое лицо от блестящего наряда, как свежий цвет его эффектно выделяется на темном фоне вишневого бархата, какой матовой белизной отливает жемчужная нить, вьющаяся среди золотистых волос. Саския была не только гением-вдохновителем мужа, его утешением среди неудач и забот, но оказалась еще и великолепной моделью. Рембрандт много раз изображал ее: цветущую и веселую, элегантно одетую - как на официальном портрете из Кассельского музея, или же в наряде Флоры - особенно любимый в то время сюжет, трижды воплощенный Рембрандтом.

73 x 61,5 см Эрмитаж,
Сюжет картины заимствован из

Библии. Царь Саул ненавидел своего оруженосца Давида; он завидовал славе Давида и боялся, что тот взойдет на престол. Царь решил убить Давида, однако царевич Ионафан, друг Давида, предупредил его об опасности, и Давид решил бежать. На картине изображена сцена прощания Давида с Ионафаном у камня Азель, что означает «разлука». Ионафан суров и сдержан, лицо его скорбно. Давид в отчаянии припадает к груди своего друга, он безутешен. Давид одет в царские одежды, которые подарил ему Ионафан, по плечам распущены белокурые волосы. Вдалеке, за спиной Ионафана, видны развалины древнего города. Написанная вскоре после смерти Саскии, любимой жены Рембрандта, картина несет в себе отголосок безмерного горя художника, навеки расставшегося с возлюбленной.

1654. Эрмитаж
Рембрандт изображает молодую женщину, сидящую перед зеркалом

и примеряющую серьги. Автора занимает проблема освещения, с помощью которого он выделяет интересующие его детали. Картина написана в трудный период жизни художника, когда ему приходится расстаться с привычным укладом жизни.

1642 г. Рембрандт овдовел, а спустя семь лет вступил

в брак вторично — со своей служанкой Хендрикье Стоффельс. В портрете чувствуется теплота и нежность, которую автор испытывает к своей героине. В небольшом проеме окна стоит молодая, миловидная женщина в домашней одежде. Она смотрит вперед, видимо ожидая любимого, который вот-вот придет. В спокойном взгляде глубоких темных глаз Рембрандт собрал извечную женскую долю: ожидания, встречи родных, проводы и забота о них.

г, пастель, 61 х 74 см Лувр, Париж, Франция

солнечного света, падающего через сдвинутый служанкой полог. Женщина приподняла

голову над подушкой, протянув правую руку навстречу свету, пытаясь как бы почувствовать его своей ладонью. Её доверчивый взгляд обращён в сторону света, губы чуть приоткрылись в полуулыбке. Спутанная прическа, примятая подушка — всё говорит о том, что ещё минуту назад, раскутавшись в дремотной неге, женщина смотрела сладкие сны в своей роскошной постели.

игрой света и тени. Беззащитность и мягкость чувствуется во

всей её фигуре, которая, несмотря на несоответствие современным канонам, является символом женственности и красоты.
В отличие от произведений других художников, на картине отсутствует золотой дождь, символизирующий Зевса, и взгляд Данаи направлен не вверх, как можно было бы ожидать, а в сторону протянутой руки.
В картине "Даная" Рембрандт продолжает образ так называемого "типа куртизанки". Он опустил здесь изображение золотых монет, этого мотива продажной любви. Лишь чудесный блеск света освещает переливающиеся нежными тонами тело женщин

на безымянном пальце надето кольцо, которое может трактоваться как

обручальное, хотя это идёт в разрез с сюжетом древнегреческого мифа.

которого застыло страдание.

Плачущий амур усиливает впечатление неотвратимого крушения надежд.

Амур, сын Венеры, веселый шаловливый маленький бог, появляется, когда нужно пронзить чье-нибудь сердце стрелой любви. Он плачет – любовь невозможна. Почему? Скорее всего, сердце Данаи уже принадлежит кому-то

через 2 года после своей женитьбы на Саскии ван

Эйленбюрх. Художник нежно любит свою молодую жену, часто изображая её на своих картинах. Не стала исключением и «Даная», написанная Рембрандтом не для продажи, а для своего дома. Картина оставалась с художником вплоть до распродажи его имущества в 1656 году. Долгое время оставалось загадкой, почему сходство с Саскией не так очевидно, как на других картинах художника 1630-х годов, а использованный им стиль местами более походит на творения более позднего периода его творчества.
Лишь сравнительно недавно, в середине XX века, при помощи рентгеноскопии удалось найти ответ на эту загадку. На рентгеновских снимках сходство с женой Рембрандта более явное. Оказывается, картина была изменена после смерти супруги художника (1642), в то время, когда он состоял в интимных отношениях с Гертье Диркс. Черты лица Данаи на картине были изменены таким образом, что совместили в себе обеих любимых женщин художника.
Кроме того, рентгеноскопия показала, что на первоначальном изображении присутствовал золотой дождь, льющийся на Данаю, а взгляд её был направлен вверх, а не в сторону. У ангела в изголовье кровати было смеющееся лицо, а правая рука женщины была повёрнута ладонью вверх.

Рембрандта в Эрмитаже вместе с экскурсией пришёл мужчина, который

спросил у работниц музея, какая из картин в этом зале наиболее ценная. После этого он подошёл к «Данае» и, достав из под полы склянку, выплеснул её содержимое прямо в центр холста. Краска немедленно начала пузыриться, менять цвет — в склянке была серная кислота. Злоумышленник также достал нож и успел дважды порезать картину .
Позже экспертиза признала мужчину сумасшедшим. Им оказался житель Литвы Бронюс Майгис, который объяснил свой поступок политическими мотивами. Майгис провёл 6 лет в психиатрической лечебнице, после чего был выпущен на свободу уже в независимую Литву, где проживает и сейчас.

удивительных произведений, в которых сила его воображения получила большую

свободу. Вершиной этой серии мифологических полотен, несомненно, является «Даная», самая прекрасная «одалиска» Рембрандта, изумительный пример слияния человечности и поэзии, столь свойственного всему творчеству художника.
   Сюжетом картины послужил миф о дочери царя Акрисия, ставшей женою Зевса и матерью Персея — одного из любимых героев древних греков. Оракул предсказал Акрисию гибель от руки внука, и царь решил навечно заточить в темницу свою дочь Данаю. Но никакие темницы не могут устоять перед всепобеждающей силой любви: властитель Олимпа, всемогущий Зевс, в виде золотого дождя проник в подземелье прекрасной Данаи и стал ее возлюбленным.
   Радостно пробуждение Данаи. Старуха-служанка отодвигает полог ее кровати, и золотистый свет широким, ровным потоком вливается в комнату. Робко приподнимается взволнованная Даная навстречу свету. Она переживает радостное предчувствие счастья, доверчиво отдается овладевающему ею большому чувству, встречает входящего трепетной, робкой улыбкой и взглядом покорным и одновременно манящим. Свет чарует ее, вырывает из холодного окружения. Она ласково нежится в теплых лучах, доверчиво протягивает руку вперед, в то же время слегка защищаясь от слепящего света; в этом жесте слились воедино и слабое сопротивление, и призыв.
   Под влиянием света, властно проникающего в спальню, все словно обновляется, становится радостным, одухотворенным. Постепенно разгорается красный цвет. Приглушенный, сдержанный тон бархатной скатерти сменяется теплотой розоватых тонов тела, интенсивным горением лент на браслетах; прозрачно просвечивают кончики пальцев протянутой руки. Бесшумно соскальзывает покрывало, обнажая женское тело. Это тело, написанное с голландки, современницы Рембрандта, далекое от канонов классической красоты, оно подкупает своей жизненной правдивостью, мягкой округлостью форм. Неприбранные волосы женщины, промятая подушка, туфельки, брошенные на переднем плане,— все это придает образу оттенок задушевной интимности и отличает Данаю Рембрандта от классических женских образов Праксителя и Агесандра, Джорджоне и Тициана.
   Эта картина — радостный гимн побеждающей любви. Счастье входит в обитель Данаи, и единственным напоминанием о днях ее тягостного одиночества остается лишь плачущий скованный амур — деревянная фигурка в изголовье ее кровати.

самых драматических моментов в Ветхом Завете. Авраам по велению

свыше готов принести своего единственного сына Исаака в жертву Богу и уже занес над ним, связанным, нож, чтобы заколоть его для всесожжения. На картине Исаак лежит на жертвеннике поверх дров. В Священном Писании ангел Господень взывает к Аврааму, прошедшему испытание на покорность Богу, и велит ему остановиться. Рембрандт усиливает драматизм происходящего: на картине ангел схватил Авраама за кисть и нож падает. Сцена выигрывает в убедительности еще и потому, что большая ладонь Авраама закрыла сыну лицо, голова Исаака запрокинута и кажется, что в горло вот-вот вонзится нож.

ГМИИ им. А.С. Пушкина

«Пир у Эсфири». Аман, первый визирь и друг персидского

царя Ассура, жестоко оклеветал иудеев перед царем, надеясь добиться их истребления. Тогда царица Эсфирь, происходившая из Иудеи, вступилась за свой народ. Пригласив на пир Ассура и Амана, она рассказала о клевете визиря, и перед царем раскрылось коварное лицо человека, которого он считал своим другом. Художник изображает тот момент пира, когда Эсфирь закончила рассказ и воцарилось глубокое, тягостное молчание. Печальны красивые глаза царицы. Не глядя на руки, Эсфирь машинально сминает платок. Она еще целиком во власти пережитого. Ей было мучительно трудно произнести слова обличения; как и царь, она верила визирю, относилась к нему, как к другу. Потрясен услышанным, горько разочарован Ассур. Его большие глаза наполняются слезами. В то же время в нем пробуждается благородный гнев, и он властно сжимает скипетр. В глубокой тени, в одиночестве изображен Аман. Невидимая пропасть отделила его от царя и царицы. Сознание обреченности давит его, как непосильный груз: он сидит ссутулившись, опустив голову, закрыв глаза; рука, держащая чашу, бессильно лежит на столе. Его гнетет даже не страх смерти, а тяжкое сознание морального одиночества. Он понимает, что Ассур и Эсфирь никогда не простят его, как ни тяжело им осуждать друга. Не только жесты, позы, выражения лиц, но и сама живопись создает ощущение глубокой взволнованности изображенных людей. Переливается золотистый плащ Эсфири, интенсивно горит красный цвет ее платья, мерцают драгоценные украшения. Поражает фантастическим многообразием оттенков мантия Ассура: коричневатые тона сменяются фисташковыми, оливковатыми, серо-голубыми. Зловеще догорает в тени насыщенный темнокрасный цвет одеяния визиря. В тепло-коричневой глубине фона приглушенно вспыхивают горячие красные тона. Сложная жизнь цвета воспринимается, как аккомпанемент к человеческим переживаниям. Замкнуты в себе, внешне недвижны герои картины, но как содержателен их молчаливый покой.

Холст, масло. 359 x 438. Рейксмузеум, Амстердам

известна под названием «Ночной дозор». Поводом послужили пышные торжества,

устроенные в городе в честь приезда королевы Франции Марии Медичи, посетившей Амстердам в 1638 году. Корпорация стрелков решила украсить свою новую штаб-квартиру большими, впечатляющими картинами: каждая рота должна была заказать свой групповой портрет. Заказы получили шесть художников. Рембрандту досталась рота капитана Франса Баннинга Кока и лейтенанта Вильхема ван Рейтенбюрха, состоявшая из шестнадцати человек.
   За несколько десятилетий до того стрелки-стражники составляли значительную дружину добровольцев, помогавших защищать страну от угрозы испанского вторжения, но к 40-м годам многое изменилось: теперь в стрелковые общества объединились почтенные зажиточные горожане. Художник внес в изображаемое элемент героики, как бы возрождая былой патриотизм. Передана атмосфера подобных шествий с развевающимися флагами, барабанным боем, заряжением мушкетов. «Ночной дозор» - групповой портрет, который оплачивали все изображенные стрелки, но Рембрандт изменил его: ввел случайных наблюдателей, которые ему ничего не платили; в результате портрет превратился в многоцветную сцену уличного сборища-толчеи с перепутанным движением и своеобразным освещением.
   Получившаяся картина - не статичный ряд портретов, как было принято в то время, но кусок колоритной жизни Амстердама. Яркий луч высвечивает лица, фигуры, кружева, парчовые одежды и множество деталей: аркебузы и мушкеты, знамена и музыкальные инструменты.

117х91.Эрмитаж.
Эта проникнутая удивительной нежностью картина подтверждает дар Рембрандта до

такой степени смешивать божественное и земное, что уже невозможно провести грань между ними. Богоматерь прервала чтение, чтобы поправить покрывало на Младенце, а может, чтобы прикрыть Его лицо от яркого света, призванного подчеркнуть Его величие. Преисполненная нежности Мария склонилась над Иисусом, с истинно материнской заботой лишний раз проверяя, все ли в порядке с ребенком. Младенец спит крепким сном в плетеной колыбели, не сознавая, что происходит вокруг. На заднем плане плотничает муж Марии Иосиф. Мать, дитя, даже колыбель — чисто голландские типы XVII века. Это могла бы быть, пожалуй, любая обычная семья, если бы не слетающие с небес ангелы-дети

столь возвышенных чувств, как эта картина. Сюжет взят из

Нового Завета. Иисус рассказывает притчу о сыне, который получает у отца свою часть имения и расточает ее в дальней стороне, живя распутно. Когда, собравшись с духом, он возвращается домой, отец сразу прощает его и принимает с радостью. Религиозный смысл притчи таков: как бы ни грешил человек, раскаяние всегда вознаградится радостным прощением. Здесь Рембрандт, по-видимому, взялся исследовать общечеловеческое значение притчи. Коротко остриженные волосы на голове блудного сына и потрепанная одежда говорят сами за себя, а воротник хранит намек на былую роскошь. Туфли изношены, одну он обронил, став перед отцом на колени. Отец прижимает сына к груди, прощая его. Характерно, что Рембрандт избегает конфликтности притчи: там говорится о ревности послушного сына, хотя, возможно, он стоит в тени позади отца.

Эрмитаж
Когда у Рембрандта было мало заказов и учеников,

он частенько писал родственников, друзей, знакомых. Особенно мастер любил рисовать стариков, которые имели массу свободного времени для позирования. Существует мнение, что на картине изображен древнегреческий философ Зенон. Старость в интерпретации Рембрандта — это не увядание жизни, а достойное ее завершение. Лицо героя с многочисленными морщинами говорит о богатом жизненном опыте. Ничто в жизни не проходит даром, все оставляет свой след: раны — на сердце, морщины — на лице. В спокойных глазах старика заключена вечная память обо всем, что он видел и пережил, чему радовался и о чем горевал. А большие мозолистые руки говорят о том, как много он в своей жизни сделал.