Редкое собрание типов
Горький многократно уверял, что «Самгин» — единственная книга, которая от него останется: «Про меня будут говорить: он написал множество плохих книг и одну хорошую». В смысле чистого художества первые три тома «Самгина», написанные тщательно, сухо, без обычного горьковского пафоса и многословия, в лучших европейских традициях, действительно выше остальной горьковской прозы, где автор чаще пересказывает, чем показывает. В романе мало исторических лиц, но много «типов» — и пожалуй, угол зрения выбран идеально, потому что именно люди, умевшие казаться, а не быть, преобладали в тогдашней России и погубили ее. Всех заботило то, как они выглядят, а не то, что они делают (или, точнее, что их руками делает история). Всеобщее попустительство, ложь, кривлянье, забвение простейших правил, насмешка над здравым смыслом, любопытство вместо любви, разврат вместо веры — все это Горький изобразил с редкой для него брезгливостью; есть там и хлыстовская богородица Зотова, которую в конце концов убивают, потому что она заигралась с темными, иррациональными силами. Народ в «Самгине» (Горький никогда в этом не признавался так откровенно) — стихия темная, враждебная культуре; эта сила, кажется, и сметет пролетариат, превратив революцию в многолетнюю бойню. И намеки на это есть в романе, но Горький по понятным причинам осторожничал.
Дмитрий Быков