Презентация на тему М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

маленьким, он часто говорил в рифму. Привезут гости механическую

заводную птичку, которая может махать крылышками и красиво петь, послушает маленький Лермонтов ее пение и скажет: "Эта птичка хороша, У нее поет душа". Или уйдет мама из комнаты, а маленький Лермонтов сядет на ковер около двери и ждет ее, ждет, а потом скажет: "Что же мама не идет? Ведь Мишель все ждет и ждет."

самыми симпатичными проявлениями души чувствительной и нежной, обнаруживались в

нем резкие черты злобы, прямо демонической.
• А. П. Шан-Гирей: Великим постом Мишель был мастер делать из талого снегу человеческие фигуры в колоссальном виде; вообще он был счастливо одарен способностями к искусствам; уже тогда рисовал акварелью довольно порядочно и лепил из крашеного воску целые картины...
Маленького Михаила Юрьевича звали Мишелем. Он жил вместе с мамой и бабушкой в селе Тарханы, недалеко от города Пенза. Этим селом и всеми крестьянами владела бабушка, Елизавета Алексеевна Арсеньева. Папу Михаила Юрьевича звали Юрий Петрович, он был офицером, но поссорился и с мамой маленького Лермонтова, и с бабушкой. Поэтому он жил отдельно. И воспитывала Мишеля бабушка, потому что мама скоро умерла.

в особенности имел большую силу в руках, и любил

состязаться в том с юнкером Карачинским. Однажды оба они в зале занимались, вдруг вошел туда директор школы, генерал Шлиппенбах. Каково было его удивление, когда он увидел подобные занятия юнкеров. Разгорячась, он начал им делать замечания: «Ну, не стыдно ли вам так ребячиться! Дети, что ли, вы, чтобы так шалить!.. Ступайте под арест». Их арестовали на одни сутки. После того Лермонтов презабавно рассказывал нам про выговор, полученный им и Карачинским. «Хороши дети, — повторял он, — которые могут из железных шомполов вязать узлы», — и при этом от души заливался громким хохотом.

лицом, с черными как уголь глазами, взгляд которых, как

он сам выразился о Печорине, был иногда тяжел. Невысокого роста, широкоплечий, он не был красив, но почему-то внимание каждого, и не знавшего, кто он, невольно на нем останавливалось.
• И. И. Панаев: Лермонтов знал силу своих глаз и любил смущать и мучить людей робких и нервических своим долгим и пронзительным взглядом.
• М. Е. Меликов: Во время вспышек гнева они [глаза его] были ужасны.
• А. Ф. Тиран: Лермонтов имел некрасивую фигуру: маленького роста, ноги колесом, очень плечист, глаза небольшие, калмыцкие, но живые, с огнем, выразительные. Ездил он верхом отлично.

с людьми, которых он любил, он становился задумчив, и

тогда лицо его принимало необыкновенно выразительное, серьезное и даже грустное выражение...
• М. Б. Лобанов-Ростовский: С глазу на глаз или в кружке, где не было его однополчан, это был человек любезный, речь его была интересна. В своем же обществе это был демон буйства, криков, разнузданности и буйства насмешки. Он не мог жить, не имея кого-либо, кто бы мог служить ему посмешищем...
• А. П. Шан-Гирей: Он был характера скорее веселого, любил общество, особенно женское, в котором почти вырос и которому нравился живостью своего остроумия и склонностью к эпиграмме; часто посещал театр, балы, маскарады...
• А. В. Мещерский: Вообще в холостой компании Лермонтов особенно оживлялся и любил рассказы, прерывая очень часто самый серьезный разговор какой-нибудь шуткой, а нередко и нецензурными анекдотами

...Одну добрую вещь скажу вам: наконец, я догадался, что

не гожусь для общества и теперь больше, чем когда-нибудь; вчера я был в одном доме НН, где, просидев 4 часа, я не сказал ни одного путного слова; у меня нет ключа от их умов — быть может, слава Богу!
• Е. П. Ростопчина — А. Дюма: Веселая холостая жизнь не препятствовала ему посещать и общество, где он забавлялся тем, что сводил с ума женщин, с целью потом покидать их и оставлять в тщетном ожидании...

Лермонтов умел играть на флейте и забавлялся этой игрой

изредка...
• А. Ф. Тиран: ...очень хорошо пел романсы, т. е. не пел их, а говорил почти речитативом.
• В. Г. Белинский — В. П. Боткину: Он славно знает по-немецки и Гете почти всего наизусть дует. Байрона режет тоже в подлиннике.
• А. М. Меринский: Всякий раз, как я заходил в дом к Лермонтову, почти всегда находил его с книгою в руках, и книга эта была — сочинения Байрона и иногда Вальтер Скотт, на английском языке, — Лермонтов знал этот язык.
• К. Х. Мамацов: Он имел склонность и к музыке, и к живописи, но рисовал одни карикатуры...

Лермонтова до того сильно, что недавно он занемог даже.

Бабушка испугалась, доктор признал расстройство нервов и прописал усиленную долю валерианы; заехал друг всего Петербурга добрейший Николай Федорович Арендт (доктор Пушкина) и, не прописывая никаких лекарств, вполне успокоил нашего капризного больного своею беседою, рассказав ему всю печальную эпопею тех двух с половиною суток...

тех пор как я выехал из России, поверишь ли,

я находился до сих пор в беспрерывном странствовании — то на перекладной, то верхом: изъездил Линию всю вдоль, от Кизляра до Тамани, переехал горы, был в Шуше, Кубе, в Шемахе, в Кахетии, одетый по-черкесски, с ружьем за плечами; ночевал в чистом поле, засыпал под крик шакалов, ел чурек, пил кахетинское даже...
• Лермонтов — С. А. Раевскому: ...Для меня горный воздух — бальзам, хандра к черту, сердце бьется, грудь высоко дышит — ничего не надо в эту минуту, так сидел бы да смотрел целую жизнь.
• Лермонтов — С. А. Раевскому: Я теперь на водах, пью и купаюсь, словом, веду жизнь настоящей утки.

рука на сердце, всякий беспристрастный свидетель скажет, что Лермонтов

сам, можно сказать, напросился на дуэль и поставил своего противника в такое положение, что он не мог его не вызвать.
• А. М. Меринский: 15 июля, с утра еще над городом Пятигорском и горою Машук собиралась туча, и, как нарочно, сильная гроза разразилась ударом грома в то самое мгновение, как выстрел из пистолета поверг Лермонтова на землю. Буря и ливень так усилились, что несколько минут препятствовали положить тело убитого в экипаж.

печального конца, ибо знали его страсть насмехаться и его

готовность отвечать за свои насмешки. Невзирая на то, его смерть поразила всех как неожиданная новость. И в какую минуту он был похищен! В то время, когда его талант начал созревать. Нет сомнения, что, если б он прожил еще несколько лет и если б мог оставить службу и удалиться (как он хотел), в деревню, он близко бы достиг высоты Пушкина.