Презентация на тему Биография А.А. Фета

носил фамилию Шеншин,
фамилию своего отца ,дворянина Шеншина.
Отец,

Афанасий Неофитович, увез из Германии
молодую замужнюю женщину Шарлотту-Елизавету Фёт. Он страстно влюбился в нее и добился согласия увезти ее в Россию. Она была
беременна, но до сих пор неясно, был ли Афанасий Неофитович родным отцом?

Портрет работы И. Репина (1882)

губернии родился мальчик, крещенный Афанасием Шеншиным.

только через четырнадцать лет обнаружилась незаконность записи, и дворянин

Афанасий Афанасьевич Шеншин стал разночинцем Афанасием Фетом. Это был страшный удар по самолюбию подростка. Он долго не мог смириться с потерей дворянского сословия. Этот факт, на первый взгляд, не такой уж страшный для молодого человека, оказался сопутствующим в формировании характера, отягченного комплексом неполноценности. На протяжении долгих лет он добивался получения дворянства.
Отец был человеком суровым, а мать - застенчивой и доброй, и кто знает, из каких составляющих складывался характер будущего поэта. Суровый характер отца определял обстановку в доме, и мальчик получал мало родительского тепла.

Афанасий Неофитович Шеншин

Шарлотта Фет

в пансион
немца Крюммера в городе Верро (Выру) в

Эстонии. В школьные годы писал много стихов. Талант поэта рано проснулся в нем. Среди немецких подростков он был белой вороной: православный иностранец с немецкой фамилией и русской дворянской семьей. На Афанасия сразу посыпались насмешки и неудобные вопросы. На каникулы его домой не брали – далеко, и он одиноко слонялся по Верро. Никогда впоследствии он не мог ничего прямо ответить о своем происхождении.
1837 г. - отец забирает Фета из пансиона и отвозит в Москву готовиться к экзаменам для поступления в университет.
Экзамены Фет сдал блестяще и был принят на юридический факультет, но вскоре он перешел на словесное отделение философского факультета. Поэтический талант развивался, и Фет созрел для того, чтобы издать на деньги, взятые взаймы, тоненькую книжку стихов. Это был 1840 г., и сборник назывался «Лирический пантеон» под инициалами «А. Ф.».

Московский университет

Дом, в котором жил отец,
а затем и Фет будучи студентом

хорошо отозвался о них. Книга удостоилась поощрительного отзыва в

«Отечественных записках».
Мать поэта умерла, когда он едва окончил университет, и в старости он написал о ее смерти: «Я никогда не забуду минуты, когда, только что кончивший курс 23-летний юноша, я готов был, уступая мольбам болезненно умирающей матери, отказаться от всей карьеры и, зарядив пистолет, одним верным ударом покончить ее страдания».
К концу пребывания в университете поэтический талант Фета вполне сформировался: существенную роль в этом сыграл его друг, будущий поэт и критик А.Григорьев (Фет жил в их доме) и студенты его окружения (Я.Полонский, С.Соловьев, К.Кавелин и др.). Взгляды его сложились под влиянием учителя в погодинском пансионе, будущего переводчика Ч.Диккенса, впоследствии связанного с петрашевцами и молодым Н.Чернышевским, И.Введенского, которому он дал полушутливое обязательство и впредь «отвергать бытие Бога и бессмертие души человеческой».

Аполлон Григорьев

Сергей Соловьев

появилось восемьдесят пять его стихотворений, многие из которых вошли

в хрестоматийный канон поэзии Фета («Не здесь ли ты легкою тенью», «На пажитях немых», «Знаю я, что ты, малютка», « Печальная береза», «Чудная картина», «Кот поет, глаза прищуря», « Шумела полночная вьюга» и т.д.). Уже в 1843 В.Белинский считает нужным сообщить мимоходом, что «из живущих в Москве поэтов всех даровитее г-н Фет», стихи которого он ставит наравне с лермонтовскими.

В.Г.Белинский

тем, что он разночинец Фет, а не дворянин Шеншин.

По закону того времени до дворянства можно было дослужиться на военной службе, и Фет решает стать офицером.
1844 - год окончания университета.
1845 г. - поступил в Кирасирский полк, расквартированный в Херсонской губернии..

Корнет Фет. По рисунку 1846 г.

Именно здесь «служащий в Кирасирском Военного ордена полку дармштадтский подданный Афанасий Фет»5 (17) февраля принял присягу на подданство России. Узаконенный текст присяги содержал обещания быть «верным, добрым, послушным и вечно подданным» царю Николаю Павловичу и его наследнику, блюсти державную пользу, «никаким образом противу должности верного подданного Его Императорского Величества не поступать» и т. п. В подкрепление всего этого Фет поцеловал крест.

Присяга Афанасия Фета, 1846

стихов, в котором было стихотворение «Шепот, робкое дыханье...», ставшее

символом поэзии Фета. Вызывала удивление «безглагольность» стиха, сумевшего передать волнение любовного свидания через тончайшие переливы чувств влюбленных. Фет еще все служит, скрывая под порой шутливой маской крайнюю неудовлетворенность своим социальным положением.

До первого офицерского Фет дослужился уже через год, но никакого дворянства не получил. Оставалось, стиснув зубы, превращаться из филолога-прогульщика в образцового военного и стремиться к майорскому чину. Терпеть насмешки военных над вчерашним штатским, вечно изыскивать средства (отец присылал денег мало и редко), молчать обо всем, что важно. Он и стихи писать почти перестал. Из немногого написанного собрал к 1847 году сборник, но издателя не нашлось, собственных денег на издание не было, так что книга увидела свет только через три года.

Слава его как поэта растет. Добролюбов говорит о способности Фета улавливать «мимолетные впечатления от тихих явлений природы », но не принимает в нем равнодушия к социальным вопросам.
Критика другого лагеря видит в нем поэта, умеющего «ловить неуловимое, давать образ и название тому, что было до него мутным мимолетным ощущением». (А .Дружинин)

Добролюбов Н. А.

Дружинин А.В.

не смог сделать свою возлюбленную счастливой. Находясь на службе

в Херсонской губернии, он познакомился с Марией Лазич, умной, образованной девушкой, но... бесприданницей. Фета так страшила бедность, что
он не решился жениться. Вскоре Мария трагически погибла.
Мария Лазич заживо сгорела. Перед отбытием на маневры Фет попрощался со своей возлюбленной в мае, а осенью, по возвращении услышал от полкового командира страшный рассказ о том, как сгорела Мария. Все загорелось от случайной спички, которую она считала погашенной. «Загорелось ее белое кисейное платье. Она выбежала на балкон, думая спастись», но свежий воздух только усилил
пламя...

до конца его жизни:
И снится мне,

что встала из гроба
Такой же, какой ты с земли отлетела.
И снится, и снится: мы молоды оба,
И ты взглянула, как прежде глядела.

Памяти о ней посвящены шедевры любовной лирики Фета – «В долгие ночи» (1851), «Неотразимый образ» (1856), «В благословенный день» (1857), «Старые письма» (1859), «В тиши и мраке таинственной ночи»(1864), «Alter ego»(1878), «Ты отстрадала, я еще страдаю» (1878), «Страницы милые опять персты раскрыли «(1884), «Солнца луч промеж лип» (1885), «Долго снились мне вопли рыданий твоих» (1886), «Нет, я не изменил. До старости глубокой...» (1887).

расквартированный близ Волхова; в Крымскую кампанию находился в составе

войск, охранявших Эстляндское побережье. Получив возможность бывать в Петербурге, Фет сблизился с новой редакцией «Современника» – Н.Некрасовым, И.Тургеневым, А.Дружининым, В.Боткиным. Полузабытое имя Фета появляется в статьях, обзорах, хронике ведущего российского журнала, с 1854 там широко печатаются его стихи. Тургенев стал его литературным наставником и редактором. Он подготовил опубликованное в 1856 новое издание стихотворений Фета, причем около половины стихов, составлявших собрание 1850, были отсеяны, а две трети оставшихся подверглись переработке. Впоследствии Фет заявил, что «издание из-под редакции Тургенева вышло настолько же очищенным, насколько и изувеченным», однако никакой попытки вернуться к забракованным текстам и вариантам не сделал. Собрание это составило первый том издания 1863, во второй вошли переводы.

А.А. Фет в форме лейб-гвардии Уланского полка. Фотография первой половины 1850-х годов

отставку в 1858г. Вконце 1850-х гг. женится по расчету

на сестре критика Боткина.
«Идеальный мир мой разрушен. Ищу хозяйку, с которой буду жить, не понимая друг друга», - писал он до женитьбы и предугадал верно.
Жизнь Фета и его поэзия - резко контрастны.

Мария Петровна Боткина

Орловской губернии и строит дом по своему проекту. Он

уже не пишет стихи - нет вдохновения, но зато хорошо играет роль помещика, плотно занимающегося своим хозяйством. Фет восстанавливает против себя демократическую критику, выступая как публицист-консерватор, не скрывает своего неприятия каких-либо реформ. Даже консервативно настроенные писатели (Тургенев, Полонский, Страхов) резко осуждали Фета за то, что он был сторонником крепостного права. Один Л. Н. Толстой сохраняет с Фетом дружеские отношения, обсуждая с ним в письмах философские, хозяйственные и эстетические проблемы.

Степановка

судить. Известно, однако, что он стремился не допустить в

своем уезде повального голода и начал помогать голодающим раньше, чем тем же занялся Лев Толстой. Хлеб с лебедой, который ели крестьяне, поразил его: «При виде такого хлеба я подумал, что, прежде чем судить людей, надо при малейшей к тому возможности накормить их, хотя бы только в пределах своего участка, помогая наиболее нуждающимся». Два десятилетия упорного хозяйствования принесли свои плоды; к тому же Фету досталось наследство от нескольких родственников. Он разбогател, необходимость безотлучно пребывать в деревне отпала. В 1877 году Афанасий Афанасьевич купил новое имение, Воробьевку, – оно вернуло ему и радость, и досуг, и условия для стихотворчества. На зиму Фет с женой снова уезжали в Москву, а значит, снова появился литературный круг, возможность печататься. И здесь с 57-летним Фетом произошло чудо, которое иногда случается с немолодыми писателями, – чудо позднего творческого цветения. Стихи, как и в юности, снова пришли – уже не одно-два в год, а двадцать-тридцать удачных, законченных стихотворений, по-молодому поэтически мощных, с незабываемыми «золотыми ресницами звезд», и по-взрослому зрелых, продуманных, мудрых.

благополучия, Фет в эти годы чувствует глубокую тоску:
Я

между плачущих Шеншин
И Фет я только меж поющих.
В письмах он беспрестанно жалуется на свое одиночество. Последний период жизни Фета принадлежит поэзии. Творческий подъем начала 1880-х гг. продолжается до конца жизни. В это время он много переводит: античного поэта Анакреонта, восточных (Саади, Гафиз), немецких (Гейне, Гете), французских (Мюссе, Беранже) поэтов. И именно Фету принадлежит перевод с немецкого работы Шопенгауэра «Мир как воля и представление».

В 1873 г. Фет получает дворянство и становится дворянином Шеншиным. Тургенев не без иронии говорит ему: «Как Фет вы имели имя, как Шеншин вы имеете только фамилию». Но получение привилегий продолжается. Фет-Шеншин пожалован в камергеры, теперь он на всех приемах во дворце присутствует в расшитом золотом мундире камергера.

назывался «Вечерние огни», – с такими признанными шедеврами, как

«Сияла ночь. Луной был полон сад…». Лаконичные и прекрасные, они запоминаются чуть не с первого прочтения и поддерживают своим философским спокойствием:

Когда сквозная паутина
Разносит нити ясных дней,
И под окном у селянина
Далекий благовест слышней,
Мы не грустим, пугаясь снова
Дыханья близкого зимы,
А голос лета прожитого
Яснее понимаем мы.

Стихи, вошедшие в эти сборники, наполнены как будто вновь пробужденной энергией. На закате жизни Фет острее чувствует и любовь, и природу. О Фете современники оставили много противоречивых воспоминаний, оно и понятно: трудно совместить
Шеншина-помещика и Фета - тончайшего лирика. Алексей Константинович Толстой, сам прекрасный поэт, тонкий лирик, оставил восхитительные строки о поэзии Фета:«.. .там есть стихотворения, где пахнет душистым горошком и клевером, где запах переходит в цвет перламутра, в сияние светляка, а лунный свет или луч утренней зари переливается в звук».

проводником, вестником прекрасного и высокого. Его последние стихи -

это воспоминания о любви, о ее радостях и страданиях, воспоминания, воскрешающие в памяти живые образы. Поэт Яков Полонский говорил Фету: «По твоим стихам невозможно написать твоей биографии, и даже намекать на события твоей жизни, как нельзя по трагедиям Шекспира понять, как он жил...»

В старости он сильно болел – его мучила одышка, болели веки, ему трудно было видеть. Он нанял секретаршу, чтобы помогала в работе. Перед самой смертью он отослал жену за шампанским, а секретарше продиктовал: «Не понимаю сознательного приумножения неизбежных страданий. Добровольно иду к неизбежному», – и схватился за стилет, которым разрезал страницы книг и журналов. Секретарша отняла стилет, тогда старик Фет побежал к буфету за столовым ножом, но упал на стул и умер от разрыва сердца.Это было 21 ноября 1892г.

Обложка полного собрания сочинений А.А. Фета.
Издательство «Товарищество А.Ф. Маркс». 1912 год