Презентация на тему Обломов И.А. Гончаров

Гончарова "Обломов"
«Илья Ильич проснулся против обыкновения, очень рано,

часов в восемь. Он чем-то сильно озабочен.»

восточный халат, без малейшего намека на Европу, без кистей,

без бархата, без талии, весьма поместительный, так что и Обломов мог дважды завернуться в него.»

герой.
Небо там, кажется напротив, ближе жмется

к земле, но не с тем, чтобы метать сильнее стрелы, а разве только, чтобы обнять ее покрепче, с любовью: оно распростерлось так невысоко над головой, как родительская надежная кровля, чтоб уберечь, кажется, избранный уголок от всяческих невзгод.»

разольется в широкий пруд, то стремится быстрой нитью, или

присмиреет, будто задумавшись, и чуть-чуть ползет по камешкам, выпуская из себя по сторонам резвые ручьи, под журчание которых сладко дремлется.»

были там варений, солений, печений! Какие меды, какие квасы

варились, какие пироги пеклись в Обломовке!»

жену за талью, углубиться с ней в бесконечную, темную

аллею; идти тихо, задумчиво, молча или думать вслух, мечтать, считать минуты счастья, как биение пульса; слушать, как сердце бьется и замирает; искать в природе сочувствия… и незаметно выйти к речке, к полю…»

попадется под руки книга, газета, он ее прочтет.»

Матвеевич
Пшеницына Агафья Матвеевна
Ильинская Ольга Сергеевна

тридцати двух — трех от роду, среднего роста, приятной

наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица... мягкость была господствующим и основным выражением, не лица только, а всей души; а душа так открыто и ясно светилась в глазах, в улыбке, в каждом движении головы, руки»

Ильича Обломова, сын Ивана Богдановича Штольца, обрусевшего немца, управляющего

имением в селе Верхлеве, что в пяти верстах от Обломовки. «Штольц был немец только вполовину, по отцу: мать его была русская; веру он исповедовал православную; природная речь его была русская: он учился ей у матери и из книг, в университетской аудитории и в играх с деревенскими мальчишками, в толках с их отцами и на московских базарах. Немецкий же язык он наследовал от отца да из книг»

все вещи, особенно мелкие, требующие осторожного обращения с ними,

- и все по милости...».
«... неопрятен. Он бреется редко и хотя моет руки и лицо, но, кажется, больше делает вид, что моет... Он очень неловок: станет отворять ворота или двери, отворяет одну половинку, другая затворяется, побежит к той, эта затворяется...

прекрасно, всегда в новом шелковом платье, которое сидит на

ней отлично, всегда в таких изящных кружевных воротничках; чепец тоже со вкусом сделан, и ленты прибраны кокетливо к ее почти пятидесятилетнему, но еще свежему лицу... Позы, жесты ее исполнены достоинства... ее никогда не увидишь за работой: нагибаться, шить, заниматься мелочью нейдет к ее лицу, важной фигуре. Она и приказания слугам и служанкам отдавала небрежным тоном, коротко и сухо»

первый взгляд малоприметный, но являющийся важной пружиной в сюжете

романа. Читатель узнает о М. от земляка Обломова, Михея Андреевича Тарантьева, аттестующего Обломову своего «кума»: «Это, брат, золотой человек, не чета какому-нибудь выскочке немцу! Коренной, русский служака, тридцать лет на одном стуле сидит, всем присутствием вертит, и деньжонки есть, а извозчика не наймет; фрак не лучше моего; сам тише воды, ниже травы, говорит чуть слышно, по чужим краям не шатается...»

сестра Ивана Матвеевича Мухоярова, кума Тарантьева. Именно Тарантьев поселяет

Обломова, вынужденного искать новую квартиру, в домике П. на Выборгской стороне. «Ей было лет тридцать. Она была очень бела и полна в лице, так что румянец, кажется, не мог пробиться сквозь щеки. Бровей у нее почти совсем не было, а были на их местах две немного будто припухлые, лоснящиеся полосы, с редкими светлыми волосами. Глаза серовато-простодушные, как и все выражение лица; руки белые, но жесткие, с выступившими наружу крупными узлами синих жил».

и сильный характер. «Ольга в строгом смысле не была

красавица, то есть не было ни белизны в ней, ни яркого колорита щек и губ, и глаза не горели лучами внутреннего огня; ни кораллов на губах, ни жемчугу во рту не было, ни миньятюрных рук, как у пятилетнего ребенка, с пальцами в виде винограда. Но если б ее обратить в статую, она была бы статуя грации и гармонии».