Слайд 2
Иван Иванович Дмитриев— русский поэт, баснописец, государственный деятель;
представитель сентиментализма. Член Российской академии
Слайд 3
Происходил из дворянского рода Дмитриевых, считавшего себя потомками
смоленских князей. Родился 21 сентября 1760 в имении отца
Ивана Гавриловича Дмитриева— селе Богородском (теперь Троицкое) Казанской (позднее Сибирской) губернии. Его мать Екатерина Афанасьевна (1737—1813) принадлежала по рождению к богатому роду Бекетовых[5]. Получил домашнее образование, несколько лет обучался в частном пансионе Ф. Ф. Кабрита в Симбирске.
Восстание Пугачёва вынудило семью Дмитриева переехать в Москву. В 1772 был записан солдатом в лейб-гвардии Семёновский полк. В мае 1774 был привезен отцом в Петербург, окончил полковую школу, с 1776 — унтер-офицер, с 1778 — сержант.
Слайд 4
Под влиянием журналиста Николая Новикова начал в 1777 писать стихи,
большей частью сатирического характера; автор их впоследствии уничтожил. Впервые
был опубликован в том же году в журнале Новикова «Санкт-Петербургские учёные ведомости», где было напечатано стихотворение «Надпись к портрету князя А. Д. Кантемира» с пожеланием успехов юному поэту. Ориентиром для Дмитриева служили стихи Ломоносова, Сумарокова, Хераскова. Дмитриев основательно ознакомился с произведениями лучших писателей французской литературы, а также и с римскими и греческими классиками во французских переводах.
Слайд 5
В 1783 году состоялось знакомство с Николаем Карамзиным, дальним родственником Дмитриева.
Под его влиянием Дмитриев обратился к книгам французских просветителей.
В Карамзине Дмитриев нашёл не только друга, но и руководителя в литературных занятиях, советам и указаниям которого безусловно подчинялся.
Слайд 6
В 1787 произведен в прапорщики, в июле 1788,
в связи с началом русско-шведской войны 1788—1790отправился с полком в
поход к границе Финляндии. В боевых действиях не участвовал и в конце года вернулся в Петербург.
Слайд 7
В 1790 сблизился с Державиным, знакомство с которым, по
словам Дмитриева, «открыло ему путь к Парнасу»; в доме
Державина он познакомился со многими знаменитыми поэтами и писателями (Д. И. Фонвизиным, И. Ф. Богдановичем, Н. А. Львовым, В. В. Капнистом).
Слайд 8
В 1791 году в «Московском журнале», который издавал
Карамзин, появился целый ряд произведений Дмитриева, в том числе
и самая его известная песня «Голубок» («Стонет сизый голубочек»). Последняя тотчас же была положена на музыку и получила самое широкое распространение. Вслед за «Московским журналом» Карамзин приступил к изданию «Аглаи» и «Аонид», в которых Дмитриев также принял участие.
Слайд 9
В 1795 году в Московской университетской типографии вышло
первое издание его стихотворений под заглавием «И мои безделки»
(по аналогии с карамзинскими «Моими безделками»). Согласно П. А. Вяземскому[6], Дмитриев и Карамзин, будучи друзьями, вначале собирались выпустить свои сборники стихотворений под одной обложкой, но по ряду обстоятельств Карамзин издал свою книгу («Мои безделки») раньше, поэтому Дмитриев назвал свой сборник сходно с книгой Карамзина. По версии исследователя Виктора Трофимовича Чумакова[источник не указан 244 дня], книга Дмитриева стала первым печатным изданием, в котором встречается буква «ё». Первым словом, отпечатанным с буквой «ё», было «всё», затем «огонёк», «пенёк», «бессмертна», «василёчик».
Слайд 10
В том же году Дмитриев приступил к изданию
песенника, в который вошли как его собственные песни, так
и песни других поэтов, и который вышел в 1796 году под заглавием «Карманный песенник, или собрание лучших светских и простонародных песен»
Слайд 11
Одновременно с литературными успехами, Дмитриев продолжал продвигаться и
по службе: в 1789 произведен в подпоручики, в 1790
в поручики, в 1793 в капитан-поручики. Служба, однако, тяготила его, и он не раз испрашивал длительные отпуска, во время которых уезжал к себе на родину.
Слайд 12
В начале 1796 получил чин капитана гвардии и
взял годовой отпуск с намерением выйти в отставку. Однако
смерть Екатерины II заставила его вернуться в Петербург, где он, сказавшись больным, вышел в отставку в декабре 1796 в чине полковника, но вскоре был неожиданно арестован по ложному доносу в подготовке покушения на Павла I. После выяснения недоразумения Дмитриев пользовался особыми милостями императора и в мае 1797 был назначен одним из четырёх товарищей министра департамента уделов, в июне того же года с чином статского советника стал обер-прокурором 3-го департамента Сената.
Слайд 13
3-й департамент сената заведовал делами Малороссии, Польского края,
Лифляндии, Эстляндии, Финляндии и Курляндии и должен был руководствоваться,
кроме российских законов, Литовским Статутом, Магдебургским правом и другими местными положениями на шведском, немецком и латинском языках. Из них на русский были переведены только земское уложение, Литовский Статут и Магдебургское право, причем перевод, по свидетельству Дмитриева, был совершенно неудовлетворительным. Прочие законы вообще не были переведены и для пользования ими необходимо было прибегать к помощи переводчиков, «ибо заведовавший польскими делами не знал польского языка, а остзейских провинций и Курляндии — ни немецкого, ни латинского». Наладить в таких условиях сносное управление едва ли представлялось возможным.
Слайд 14
Известность Дмитриеву принесли стихотворные сказки и песни, публиковавшиеся
в «Московском Журнале». 1794 год, по собственным словам Дмитриева,
был для него самым «пиитическим годом». В этом году написаны лучшие его произведения — оды «К Волге», «Глас патриота на взятие Варшавы», «Ермак» и сатира «Чужой толк», сразу доставившие ему почетное место среди современных ему поэтов.
Слайд 15
Басни и сказки Дмитриева, хотя они почти все
переведены с французского, считались лучшим украшением его литературного венка,
чему сильно способствовали внешние их качества — легкий язык, свободная и плавная версификация. Настоящим уделом его таланта была, несомненно, сатира.
Басня Басня Кокетка и Пчела
и
Гебры и школьный учитель

Слайд 19
Прелестная Лизета
Лишь только что успела встать
С постели роскоши,
дойти до туалета
И дружеский совет начать
С поверенным всех чувств,
желаний,
Отрад, веселья и страданий,
С уборным зеркалом, — вдруг страшная Пчела
Вокруг Лизеты зажужжала!
Лизета обмерла,
Вскочила, закричала:
«Ах, ах! мисс Женни, поскорей!
Параша! Дунюшка!» — Весь дом сбежался к ней;
Но поздно! ни любовь, ни дружество, ни злато,
Ничто не отвратит неумолимый рок!
Чудовище крылато
Успело уже сесть на розовый роток,
И Лиза в обморок упала.
«Не дам торжествовать тебе над госпожой!» —
Вскричала Дунюшка и смелою рукой
В минуту Пчелку поимала;
А пленница в слезах, в отчаяньи жужжала:
«Клянуся Флорою! хотела ли я зла?
Я аленький роток за розу приняла».
Столь жалостная речь Лизету воскресила.
«Дуняша! — говорит Лизета. — Жаль Пчелы;
Пусти ее; она почти не уязвила».
Как сильно действует и крошечка хвалы!
Слайд 20
Светило дня на небе голубом
Во всем величии блистало,
И
поклонение от Гебров принимало.
Колено преклоня пред ярким божеством,
Один из
них, с растроганной душою,
Так ублажал его: "О солнце! жизнь миров!
Кто смеет благостью, чудесной лепотою
С тобой равняться из богов?
Удел их: к нам греметь или вкушать беспечность.
Твое господство: все! существованье: вечность!
Твое присутствие: животворящий свет.
Изящнее тебя во всей Природе нет".
Изящный! подхватил, с усмешкою надменной,
Случившийся в толпе из Гебров грамотей,
Учитель их детей:
Изящный! так для вас, толпы непросвещенной,
Магистер продолжал,
Хотя и сам глаза он щурил и мигал;
Но знаете ли вы, что и светила мира
Великолепная порфира
Не вся из золота? что наш ученый глаз
Находит пятна в нем?.. для вас
Все это тайна - и не чудно:
Понятье ваше скудно,
Вы люд не школьный, простачки...
Умолк, и вздернув нос, прижал свои очки.
А солнце между тем сияло на лазуре.
Баснь эта привела тебя на память мне,
Сбиратель крох чужих, каплун в Литературе!
Ты рад и пятнышко найти в Карамзине:
А для меня оно - различны в людях нравы! -
Теряется в лучах - его неложной славы.