Презентация на тему Информация о книге Мои воспоминания С.М. Волконского

Миха́йлович Волко́нский (4 мая 1860, Шлосс-Фалль, Эстляндская губерния —

25 октября 1937, Хот-Спрингс, Виргиния, США) — русский театральный деятель, режиссёр, критик, мемуарист, литератор; камергер, статский советник.Родители: Михаил Сергеевич Волконский - по должности: член Госсовета, товарищ министра Народного просвещения, обладал прекрасным тенором, мать: Елизавета Григорьевна Волконская. Брак родителей Волконского- близкородственный.Имел весьма славную родословную: вел род от Святого князя Михаила Черниговского. Увлекался театром с детства, но впервые познакомился с ним, когда в 1872 году поступил в Ларинскую Гимназию. Его увлечение им еще более окрепло , когда он познакомился с Эрнесто Росси - маэстро тогдашней итальянской эстрады и укрепилось с поступлением в университет в 1881 году на ист- фил . Факультет Петербургского университета. С этой поры он много играл в различных театрах и частных операх. 2мая 1892 года впервые выступил публично на вечере у Н. В. Дризена с лекцией «Художественное наслаждение и художественное творчество»; это выступление получило значительный резонанс в художественных кругах Петербурга. Ему удалось на внятном языке, хорошо аргументированным образом изложить традиционно считавшиеся «туманными» положения восприятия и эстетики, и т.п . В этом же году выходит его первая статья «Art et Beauté», Nouvelle Revue, 1-r Avril, Paris. В эти же годы он начинает активно участвовать в земском движении, работая в Борисоглебске и имении ПавловкаВ партиях не состоял. Все его посты: уездный предводитель дворянства и директор Императорских театров. Единственная награда — орден Льва и Солнца второй степени, высочайше пожалованный по случаю визита персидского Шаха.

Просвещения едет в Чикаго, на открытие Всемирной выставки, где

с апреля по сентябрь выступает с докладами на различных конгрессах, проходивших в рамках выставки.11—28 сентября — участвует в работе Конгресса Религий в Чикаго, являясь его единственным участником от Российской Империи. Сделал несколько докладов по религиозно-философским вопросам, вызвавших огромный интерес. Развернутые отчеты о его выступлениях поместили некоторые чикагские газеты, а также московский журнал «Церковный Вестник».
22 июля 1899 года был назначен на пост Директора Императорских театров, что вызвало большие прения в театральных и властных кругах Во время его деятельности на этом посту были поставлены такие пьесы , как « Отелло» и т.п. , улучшилась материальная база театра, были привлечены многие метры тогдашнего искусства, такие как , Н .А . Римский – Корсаков, А.Н. Бенуа и т.п.

В театр пришли художники «Мира искусства» А. М. Васнецов,

К. А. Коровин, Е. Е. Лансере. Балетмейстером Большого театра был назначен А. А. Горский. Сергей Дягилевстал чиновником по особым поручениям. Но были конфликты: первый с Дягилевым в 1891 году, а второй в 1900 – с « «ангелом» русского балета»- скандальной и в тоже время очень изящной М.Ф . Кшесинской – прима – балериной Мариинского театра. Из за этого конфликта , Волконский и ушел с этой должности в 1901 году.
В 1910 г. познакомился с методом музыкально-ритмического воспитания (ритмикой) Эмиля Жак-Далькроза, и с системой выразительных жестов Франсуа Дельсарта. С 1910-х печатается в журналах «Аполлон» и др., выступая со статьями об их методах в поддержку новых течений в искусстве движения. Его работами заинтересовался К. С. Станиславский, что позднее вылилось в краткое его сотрудничество с МХТ.
В 1912—1914 годах – директор Курсов ритмической гимнастики в Петербурге и издатель-редактор специализированного журнала «Листки Курсов ритмической гимнастики», где регулярно печатались сообщения о развитии ритмики во всех странах мира, о введении этого предмета в различных театрах, школах, студиях, также был автором и режиссёром-постановщиком спектакля-пантомимы «1914», своего рода «выпускного вечера» Курсов (премьера 6 января 1915 в Мариинском театре).

после присутствия на Женевских празднествах.
С ноября 1917 г. начал

переезжать из города в город Тамбовской губернии, спасаясь от преследования большевистских властей.
В апреле 1918 года организовал выставку посвященную декабристам, которая пришлась не по вкусу никому: ни правым, ни левым.
В октябре 1918 г. приехал в Москву где читал цикл лекций «Искусство живой речи» на Драматических курсах Малого театра.
После этого работал В МХТ вместе со Станиславским, а затем в Большом Театре и в Ритмическом Институте, затем был арестован и двое суток ждал ареста.
Много работал в системе Пролеткульта, преподавал там в основном выразительную речь, мимику.
В сентябре 1921 г. переехал в Петроград, и с сентября по декабрь преподавал мимику в балетном училище.
19 и 24 октября выступил с лекциями «О декабристах» в Доме Литераторов.
В это время сблизился с И.Ильиным, которого называл « последний из великих». Оба были отстранены от работы и подлежали высылке за границу, но Волконскому удалось уехать раньше: зимой 1921 он эмигрировал в Австрию, а затем в Италию и Францию, где, несмотря на сжатость средств, продолжил активно заниматься искусством театра и наблюдением за западной худ. жизнью.

мрак советской России от прочего мира Божьего. Стоны, скрежет

и плач остались там, во тьме, позади остались насилие, наглость и зверство...»
В Париже стал театральным обозревателем газеты «Последние новости», в то же время читал лекции по истории русской культуры, русского театра для эмигрантов и по приглашению французских, итальянских и северо-американских университетов. Круг его общения был очень широк. В частности с ним общались М. Цветаева, Г . Адамович и другие. Цветаева, в частности даже переписывала его воспоминания. Резко не принял советских театральных нововведений, пиша на них разоблачительные рецензии , беря за основу слова и эпиграммы русских классиков : Пушкина и т.п.
В своих рецензиях парижского периода оставался тем же, что и в суждениях конца XIX нач. XX вв:
защитником ценностей классического искусства, допускающим отклонения от реализма разве только в сторону дорогой для него «музыкальности движения» актера и «биоритмики», к которой, правда, в последние годы обращался все реже.
Отдавал он должное и хореографам-ученикам и соратникам Дягилева (среди них Лифарь, Баланчан, Мясин). Высоко ставил русские оперные спектакли в Частной опере М.Кузнецовой-Бенуа. В начале 1930-х стал директором Русской консерватории в Париже, объединившей музыкантов-эмигрантов и просуществовавшей, первоначально благодаря его заботам несколько десятилетий..
Отношение к Советской власти и к изменениям в культуре , учрежденным ей - крайне негативное. Считал это не искусством а шутовством и фиглярством.

жизни Волконский сделался одной из самых ярких фигур русского

Зарубежья»
Был завзятым театралом.
Между тем писал весьма приятные , хотя и аргументированно – критичные рецензии на выступления трупп русского зарубежья.
Встречался со многими великими актерами того тысячелетия, именно в Париже увидел легендарную постановку « Принцессы Турандот» ( 1922 г) Вахтангова и Нивинского.
Писал много рецензий на западные спектакли и постановки, такие как выступления знаменитого Картеля (Луи Жуве, Шарля Дюллена, Гастона Бати, Жоржа Питоева), театр Антуана, спектакли Александра Моисси.
Много внимания отдавал гастролям советских театров: Большого, где видел « Жизель» с Марией Семеновой в главной роли, а также театру Мейерхольда, постановки которого он подверг жесткой аргументированной критике и Камерному театру Таирова,. Но в целом не любил советское искусство.
С 1929 года избран почётным членом Тургеневского общества, в рамках которого постоянно выступал с лекциями по истории, культуре и литературе. Нередко выступает в других городах, например во Фрайбурге в 1930г, Лионе и Ментоне с лекциями о прошлой России, ее культуре и литературе.

ритмику и декламацию в студиях В.Трефиловой, М.Кшесинской, С.Дягилева и

других.
Преподавал мимику в Русской Консерватории, затем стал её профессором, а в 1932 г. — директором.
В 1932 г. стал членом жюри балетных конкурсов "Международные Архивы танца", читал цикл лекций на тему «Выразительный человек. Основы мимики», объявленный Архивами Танца.
Круг его общения был очень широк: он общался с ведущими русскими эмигрантскими и зарубежными театралами, балетмейстерами, богемной молодежью и другими деятелями русского и зарубежного искусства. Среди его знакомых были М .Цветаева, М. Кшесинская, С. Дягилев, В.Трефилова, Ю.Кутырина и другие, не менее известные личности, его знали даже в салоне Зинаиды Гиппиус. С ним общались такие ведущие метры западного театра , как Луи Жуве и т.п
В эмиграции В. по-прежнему занимался делом своей жизни увековечиванием памяти своих выдающихся предков (он был внуком декабриста кн.С. Волконского). Его «Музей декабриста» в Павловке был разорен в годы революции, но часть вещей ему удалось вывезти в Париж.
Изданный совместно с известным литературоведом Б.Модзалевским в 1910-е том семейного архива С.Волконского нашел свое продолжение в книге В. «О декабристах по семейным воспоминаниям» (Париж, 1921). В.

он не имел.
Умер в США под Ричмонодом в местечке

Хот-Спрингс 25 октября 1937 года . Похоронен в Ричмонде.
31 октября в Русской католической церкви на улице Франсуа Жерар была отслужена панихида по нему . В церкви, помимо родственников, присутствовал весь русский Париж.
Современники очень высоко оценили деятельность и личность князя.
О нем писали так:
«Это моя лучшая дружба за жизнь, умнейший, обаятельнейший и гениальнейший человек на свете... Познакомилась я с ним в Москве в январе 1920 г. и люблю его, как в первый день». М. Е. Цветаева. Она же посвятила ему цикл стихотоворений « Ученик»
«Это был один из самых одаренных, самых своеобразных, живых и умственно-отзывчивых людей, которых можно было встретить в нашу эпоху... Своеобразие было все-таки наиболее заметной его чертой. Князь Волконский ни на кого не был похож, и в каждом своем суждении, в каждом слове оставался сам собой» . Некролог Г.Адамовича.

- За пыльным пурпуром твоим брести в суровом
Плаще

ученика.
Улавливать сквозь всю людскую гущу
Твой вздох животворящ - Душой, дыханием твоим живущей,
Как дуновеньем - плащ. Победоноснее царя Давида
Чернь раздвигать плечом.
От всех обид, от всей земной обиды
Служить тебе плащом.
Быть между спящими учениками
Тем, кто во сне - не спит.
При первом чернью занесенном камне
Уже не плащ - а щит! (О, этот стих не самовольно прерван!
Нож чересчур остер!) ...
И - дерзновенно улыбнувшись - первым
Взойти на твой костер.

ВОЛКОНСКОГО
Книга издана в 2 томах : 1 том

« Лавры , странствия, разговоры», 2 том « Родина .Быт и бытие»
Первое издание выдержало в 1923 в Берлине, в России в Москве в 2001 году.
Выдержала много изданий на западе и в России вплоть до сегодняшних дней!
В этих мемуарах автор описывает всю свою жизнь начиная с 1890 до до 1923 года.
Он описывает всю свою карьеру и личную жизнь причем с весьма чувственным подтекстом .
В мемуарах есть три основные части « Лавры» , « Странствия» и « Родина».
В них есть много ссылок на греческую и римскую мифологию и театральных деятелей и много афористичных высказываний.
В первой части автор описывает свою жизнь и впечатления от театра и театральной деятельности, во второй описывает все свои путешествия в эмиграции, а в третей описывает всю свою жизнь от рождения до эмиграции.

того, что этим звуком в нашем представлении вызывается!
И

еще одно я ясно понял -- преимущества, ораторские и пластические, латинской расы.
В связи с этим забавное воспоминание. В сцене венчания Бориса на царство проходит перед царем целый ряд иностранных послов с приветствиями, в том числе и я -- папский нунций. Докладывал о нас или, как выражаются старые дворцовые книги, "являл" иноземных послов Димитрий Борисович Нейдгарт, тогда Преображенский офицер, впоследствии градоначальник Одессы. Однажды на одной из репетиций, вместо того чтобы сказать: "Миранда, нунций папы", он сказал: "нунций папский", а на следующей репетиции он провозгласил: "Миранда, нунцский папций". Всеобщее веселье.

о которых только что упомянул, но и те, которых

я видел, незабываемы. Вот встает в памяти моей старуха Joissan -- на роли старых дев. Я видел ее в роли Арманды в "Ученых женщинах".
Ну как вам передать суровую добродетель этой костлявости, возвышенную восторженность этой худобы? Каждое движение -- искусство, каждая интонация -- совершенство.
А вот очаровательная хохотушка Самари, блестящая и такая заразительная своим весельем. Она играла в пьесе Пальерона, хорошо известной у нас под именем "Искорка", и, конечно, она играла служанку в "Мещанине во дворянстве",
И самый скромный труженик, если только он искренний работник, может вместе с Пушкиным сказать:

Прости ж и ты, мой спутник странный,
И ты, мой верный идеал,
И ты, живой и постоянный,
Хоть малый труд. Я с вами знал
Все, что завидно для поэта:
Забвенье жизни в бурях света,
Беседу сладкую друзей.

это словом "совместительство«
Таков был душевный тон его общительности;

такова форма, в которой он подавал свое содержание -- тонкий художественный вкус, четкую критику, огромный материал знаний. Про другого человека мы сказали бы, что у него огромная эрудиция; но это слово так тяжеловесно в применении к легкой прелести его характера. Он был тяжелый словарь, разорванный на летучие листки; и в каждом листке не только его знание, но его критика, его ощущение, все его существо.
Через Врангеля я сошелся с Маковским, редактором художественного журнала "Аполлон". Он открыл мне страницы своего журнала, и в течение четырех лет я был его сотрудником; но затем в 1914 году и Врангель и я, мы разошлись с редакцией и вышли. Тем не менее, несмотря на неустойчивость личных отношений, несмотря на некоторую неопределенность направления журнала, сохраняю об "Аполлоне" самое нежное воспоминание как о воплотителе того, что было самого прекрасного и самого нарядного в русской художественной жизни. У меня в деревне был весь "Аполлон", от первого номера до последнего...

двинулась туда -- "в тот край, где солнца Но

не всегда утоляется тоска; утоление распаляет жажду. Чем больше знаем, тем больше хочется знать; чем больше видим, тем больше хочется видеть. В достижении томимся по исканию, в наслаждении вздыхаем, и сама пресыщенность полна желания
Я в первый раз приехал в Италию в 1872 году осенью. Мне было двенадцать лет; мы провели зиму во Флоренции. Моя мать, до шестнадцати лет жившая в Италии, знала итальянское искусство как редко кто. Под ее руководством я с этих ранних лет ощутил всю завлекающую прелесть итальянского прошлого. Но не одно прошлое сообщает Италии ее чары, а то, что это прошлое так сливается с настоящею действительностью. Неувядающая юность прошлого -- вот в чем прелесть Италии. И тогда я это уже чувствовал так сильно и так больно... Когда мы уезжали из Флоренции, в карете, везшей нас на вокзал, не было места, меня посадили на козла, и я рад был, что таким образом я остался один, что меня никто из сидящих внутри не видит, ибо я заливался горькими слезами...