Презентация на тему Между Аустерлицем и Бородино. Духовные поиски князя Андрея (по второму тому)

биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать, и

опять бросать, и вечно бороться и лишаться. А спокойствие – душевная подлость».
Л.Н. Толстой - А. А. Толстой. 1857

Жизнь полна высот и срывов. И герои Толстого, как

большинство людей, совершают ошибки, мучаются этим, знают порывы ввысь и поддаются влиянию низких страстей. Одним из принципов создания Толстым положительных героев является изображение их во всей душевной сложности и «текучести», в непрерывных поисках истины.
Таков образ князя Андрея, неоднократно переживающего увлечения и разочарования.

Проблемные вопросы
Почему кризис после Аустерлица был таким тяжелым для князя Андрея?
Какую роль сыграла природа в жизни князя Андрея?
Что открывают князю Андрею две встречи: со Сперанским и с Наташей Ростовой?
Почему героя вместо человеческого счастья ждет новое разочарование и очередной душевный кризис?

.

для одного себя…»

он после рождения сына и смерти жены прожил безвыездно

два года? (глава 1)

Все те предприятия по имениям, которые затеял у себя
Пьер и не довел ни до какого результата, ... все эти
предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без
заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Несмотря на высказанное им Пьеру равнодушие ко
всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними,
получал много книг и, к удивлению своему, замечал, когда к
нему или отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из
самого водоворота жизни, что эти люди в знании всего
совершающегося во внешней и внутренней политике далеко
отстали от него.
...князь Андрей занимался в это время критическим
разбором наших двух последних несчастных кампаний и
составлением проекта об изменении наших военных уставов и
постановлений.

Его «взгляд был потухший, мертвый»;

в нем

была «сосредоточенность и убитость».

«Они… проходили до обеда, разговаривая о политических вопросах и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу».

отдаленном имении Богучарове?
«Я знаю в жизни только два

действительные несчастья: угрызения совести и болезнь. И счастье есть только отсутствие этих двух зол».

«- Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что-нибудь, желание их похвалы). Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
Да как же жить для одного себя? . . . А сын, а сестра, а отец?
Да это всё тот же я, это не другие…»

то есть Истина, есть добродетель; и высшее счастье человека

состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо верить, что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем вечно жить там, во всём (он указал на небо). . . » 

«Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны течения с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: "Правда, верь этому".
И первый раз после Аустерлица он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел, лежа на Аустерлицом поле, и что-то давно уснувшее, что-то лучшее, что было в нём, вдруг радостно проснулось в его душе» .

«…Что справедливо, что добро…»
(Разговор на пароме, том 2, ч. 2, гл. 12)

вот что любопытно при этом: «Взгляд его оживлялся тем

больше, чем безнадежнее были его суждения» Все с большим внутренним увлечением князь Андрей говорит о бессмысленности всего. Психологический парадокс? Толстой не занимается парадоксами. Есть несоответствие, и оно-то Толстому важно – несоответствие смысла речей и внутреннего настроения князя Андрея. Самый факт высказывания, и с таким увлечением… это уже выводит из тупика, ибо это общение… До Толстого в литературе такого диалога не было.
… Есть в разговоре этом абсолютная ценность, независимая от каких бы то ни было будущих результатов, утрат, поражений, - минуты захватывающей интенсивности и полноты человеческого общения, тонкое взаимодействие мыслей и душ, открытый между ними обмен…»

Об одной психологической подробности героя

Изд. 3-е. М.,. «Худож. лит.», 1978. 103 с.

тревожась и ничего не желая»

«Весна, и любовь, и счастие!

– как будто говорил этот дуб. – И как не надоест вам все один и тот же глупый и бессмысленный обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастья. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинаковые, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они– из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».

«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, - думал князь Андрей, -пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, - наша жизнь кончена!» Целый рой мыслей безнадежных, но грустно-приятных в связи с этим дубом возник в душе князя Андрея.

а я не могу, - отвечал первый голос,
приблизившийся

к окну. Она, видимо, совсем
высунулась в окно, потому что слышно было
шуршание ее платья и даже дыханье. Все затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну, как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Да проснись же, Соня, - сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало. <...>

В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.

зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца.
Ни

корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя –
ничего не было видно...

есть во мне, надо, чтобы и все знали это...

чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтобы не жили они так независимо от моей жизни, чтобы на всех она отражалась и чтобы все они жили со мной вместе!»

«Нет, жизнь не кончена
в тридцать один год», - вдруг окончательно,
беспеременно решил
князь Андрей.

в Петербурге
чувство, подобное тому, какое он
испытывал, накануне

сражения, когда
его томило беспокойное любопытство
и непреодолимо тянуло в высшие
сферы, туда, где готовилось будущее,
от которого зависели судьбы миллионов....

Теперь, в 1809 году, готовилось
здесь, в Петербурге, какое-то
огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо –
Михаил Сперанский

было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был

холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть.

г.




Князь Андрей,
как все люди, выросшие в свете, любил

встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка.

... едва он обнял этот тонкий, подвижный стан и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.

совестно за себя
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования

слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю
Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно
и непривлекательно <...>

Вернувшись домой, князь Андрей стал
вспоминать свою петербургскую
жизнь за эти четыре месяца,
как будто что-то новое <...>

... ему стало удивительно, как
он мог так долго заниматься
такою праздною работой.

в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного, мира,

преисполненного каких-то неизвестных ему радостей <...> Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.

Ему и в голову не приходило, чтоб он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете <...>

И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее.

«Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него».

Никогда не поверил бы,
но это чувство сильнее
меня.

Вчера я мучился,
страдал, но и мученья
этого я не отдам ни за
что на свете. Я не жил
прежде. Теперь только я
живу, но я не могу жить
без нее. Но может ли она
любить меня?.. Я стар для
нее...

- Я не поверил бы тому,
кто бы мне сказал, что я могу так любить, - говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там все счастье, надежда, свет; другая половина – все, где ее нет, там все уныние и темнота...(Том 2, ч.3, гл. 22)

И я очень счастлив.

Не уезжайте!
Вы ведь давно знаете

Безухова? – спросил он. – Вы любите его?
Да, он славный, но смешной очень <...>
Я вас прошу, Натали, - сказал он вдруг серьезно, - я уеду, бог знает, что может случиться <...>
(Соне) Обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.

Когда он уехал, она ... не плакала; но
несколько дней, она, не плача, сидела в
своей комнате, не интересовалась ничем
и только говорила иногда: «Ах, зачем он уехал!»

не могу»
- Послушайте, помните вы наш
спор в Петербурге,

- сказал Пьер, -
помните о...?
- Помню, - поспешно отвечал князь
Андрей, - я говорил, что падшую
женщину надо простить, но я не
говорил, что я могу простить. Я не могу.
- Разве можно это сравнивать?.. –
сказал Пьер. Князь Андрей перебил его.
Он резко закричал:
- Да, опять просить ее руки, быть
великодушным, и тому подобное?.. Да,
это очень благородно, но я не способен
идти по следам этого господина.
Ежели ты хочешь быть моим другом, не
говори со мной никогда про эту... про
все это. Ну, прощай.

должно было быть самое страшное изо всех тех, в

которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний…» Том III – ч. II – гл. XXIV

«Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить…»

они те волновавшие и
восхищавшие, мучившие меня
ложные образы…

Слава, общественное
благо, любовь к женщине, самоё
отечество – как велики казались мне эти
картины, какого глубокого смысла
казались они исполненными. И всё это
так просто, бледно и грубо при холодном
белом свете того утра, которое, я
чувствую, поднимается для меня». Том III – ч. II – гл. XXIV

«Я вижу, что стал понимать
слишком много…»

Андрей к началу наполеоновского нашествия?
Герой испытывает груз разбитых надежд,

разочарований, стыда и недовольства собой. Каждому из любимых героев Л. Толстого кажется, что жизнь его кончена. Но мы знаем, что в них таится огромный запас жизненных сил и способность к внутреннему движению. Так происходит и с князем Андреем.

Где герой Л. Толстого сумеет вновь обрести единение с людьми, преодолеть личное в стремлении к общей цели?
Толстой показывает, что князь Андрей особенно отчетливо осознал ничтожество тех целей, которые когда-то наполняли его жизнь, накануне Бородинского сражения. Постепенно личные мысли и заботы князя Болконского отступают перед «мыслью народной», «скрытой теплотой патриотизма», которую князь чувствует в ополченцах и солдатах накануне и в день Бородина. Общие переживания со всеми – залог преодоления глубокого кризиса в его душе.