Презентация на тему Литература первых послереволюционных лет (20-е годы)

и З.Гиппиус
А.Толстой
И.Северянин
К.Бальмонт
Стали по разным причинам внутренними эмигрантами А.Ахматова, М.Цветаева,

М.Булгаков, поздний Б.Пастернак.

Ж.Бичевская. Ностальгическая

была тем грибным летом, которого не запомнят старожилы. Школы,

направления, кружки выскочили на ней в грибном изобилии».
В то время насчитывалось около 30 различных литературных объединений. Они в большинстве случаев были немногочисленны.

Объявленные демократические свободы: слова, печати, собраний, совести – привели к взлёту литературы. Острая идейная борьба сказалась на возникновении различного рода групп писателей, стремившихся разобраться в новых явлениях действительности и определить свое отношение к революции.

Взвейтесь кострами

создание действенного революционного, «производ-ственного» искусства, пер-венство «литературы факта»
ЛЕФ
Представители:

О.Брик, В.Маяковский, Н.Асеев, В.Шкловский, А.Родченко

над вымыслом, поиски новых
форм художественной выразительности. Литература должна агитировать, разъяснять, бороться с недостатками – теория «социального заказа».

литературная группировка, утвер-ждавшая усложнен-ную метафору, игру ритмов, первичность самоцельного

образа и формотворчества над смыслом, идеей; выражала преимущественно богемные настроения.

ИМАЖИНИЗМ

Шершеневич, Есенин

Мариенгоф

Представители: А.Мариенгоф, Р.Ивнев, В.Шершеневич, А.Кусиков, С.Есенин и др.

Э. Гофмана)
В феврале 1921 года сложился кружок

"Серапионовы братья", они защищали традиционные представления об искус-стве, о самоценности твор-чества, об общечеловече-ской, а не узкоклассовой значи-мости литературы.
Представители: Михаил Слонимский, Михаил Зощенко, Всеволод Иванов, Вениамин Каверин, Константин Федин, поэты Николай Тихонов. Близки к "Серапионам" были Евгений Замятин и Виктор Шкловский.

«СЕРАПИОНОВЫ БРАТЬЯ»

Спокойно трубку докурил до конца,
Спокойно улыбку стер с лица.
«Команда, во фронт! Офицеры, вперед!»
Сухими шагами командир идет.
И слова равняются в полный рост:
«С якоря в восемь. Курс – ост.
У кого жена, дети, брат –
Пишите, мы не придем назад.
Зато будет знатный кегельбан».
И старший в ответ: «Есть, капитан!»
А самый дерзкий и молодой
Смотрел на солнце над водой.
«Не все ли равно, – сказал он,– где?
Еще спокойней лежать в воде».
Адмиральским ушам простукал рассвет:
«Приказ исполнен. Спасенных нет».

Гвозди б делать из этих людей:
Крепче б не было в мире гвоздей.

Бичевская. Поручик Голицын

Они настаивали на классовом подходе к литературе и искусству.

Используя лозунг партийности литературы, рапповцы стремились к руководству всем литературным процессом; для рапповской критики характерны вульгарный социологизм, «проработочный» стиль.

Именно эту группировку поддерживало правительство.
Рапповцы утверждали, что вся литература должна быть создана пролетариатом.

Наш паровоз вперед лети

РАПП

критики С. Родов, Г. Лелевич, Л. Авербах, а из

известных писателей в ассоциацию входили А. Фадеев, Д. Фурманов, А. Веселый и др. Всех не рабочих искусства рапповцы поделили на классовых противников и так называемых писателей-попутчиков,

т.е. «мелкобуржуазные группы писателей, которые "приемлют" революцию, но не осознают ее пролетарского характера, отражают революцию в кривом зеркале и не способны организовать сознание читателя в сторону конечных задач пролетариата". В попутчики попадали все советские писатели, не входившие в РАПП (Горький, Маяковский, и др.).
С. Есенин после возвращения из-за границы скажет: «Теперь в советской стороне я самый яростный попутчик…»
Писатель Н. Огнев, попавший в попутчики, в 1929 году писал: "Для текущего момента можно установить примерно такой смысл слова "попутчик": "Сегодня ты еще не враг, но завтра можешь быть врагом; ты на подозрении".

Кириллов В. Т.
М Ы
Мы несметные, грозные легионы Труда.
Мы победители пространства морей, океанов и суши,
Светом искусственных солнц мы зажгли города,
Пожаром восстаний горят наши гордые души.
Мы во власти мятежного, страстного хмеля;
Пусть кричат нам: «Вы палачи красоты»,
Во имя нашего Завтра — сожжем Рафаэля,
Разрушим музеи, растопчем искусства цветы.
Мы сбросили тяжесть наследья гнетущего,
Обескровленной мудрости мы отвергли химеры;
Девушки в светлом царстве Грядущего
Будут прекрасней Милосской Венеры...
Слезы иссякли в очах наших, нежность убита,
Позабыли мы запахи трав и весенних цветов.
Полюбили мы силу паров и мощь динамита,
Мы вольны, мы смелы, мы дышим иной красотой.
Мускулы рук наших жаждут гигантской работы,
Творческой мукой горит коллективная грудь,
Медом чудесным наполним мы доверху соты,
Нашей планете найдем мы иной, ослепительный путь.
Любим мы жизнь, ее буйный восторг опьяняющий,
Грозной борьбою, страданьем наш дух закален.
Все — мы, мы пламень и свет побеждающий,
Сами себе Божество, и Судья, и Закон.
1917