Слайд 2
Очень жаль, что меня о моем полете расспрашивало
несколько сот человек, и мне скучно повторять это снова.
Конечно, в крушении аэроплана господ Пташниковых и в том, что мой бедный друг Заикин должен был опять возвратиться к борьбе, виноват только я.
Аэроплан-(от аэро... и лат. planum - плоскость), устаревшее название самолета.
Слайд 3
Кто такой Заикин? Каким он изображён?
Иван Михайлович Заикин-борец
и авиатор.
Со свойственной этим упрямым волжанам внезапной решительностью он
сказал:
– Я тоже буду летать!
Заикин в эту критическую секунду сохранил полное хладнокровиеОн успел рассчитать, что лучше пожертвовать аэропланом и двумя людьми, чем произвести панику и, может быть, стать виновником нескольких человеческих жизней. Он очень круто повернул налево...
Заикин плакал.
…удивительную дерзость этого безграмотного, но отважного, умного и горячего человека,
часто пишет мне совершенно безграмотные, но необыкновенно нежные письма и подписывается: "Твой серенький Иван".
Несмотря на то что я своим нечаянным первым жестом перевернул его карьеру, он совсем не питает ко мне злобы, но зато и я твердо уверен в том, что через год, через два он непременно полетит на собственном аппарате.
Слайд 4
Как готовились к полёту?
Для облегчения веса мне пришлось
снять пальто и заменить его газетной бумагой, вроде манишки.
Молодой Навроцкий, только что отлетавший, любезно предложил мне свою меховую шапку с наушниками. Кто-то пришпилил мне английскими булавками газетную манишку к жилету, кто-то завязал мне под подбородком наушники шапки
Слайд 5
Какую роль играет описание природы?
в очень ненастную, переменчивую
одесскую погоду
Было очень холодно, и дул норд-вест.
Встречный ветер был
раньше нам другом и помощником, но когда мы повернулись к нему спиной, то сказались наши, то есть мои и пилота, тринадцать пудов веса плюс пропеллер, плюс мотор "гном" в пятьдесят сил, плюс ветер, гнавший нас в спину.
Слайд 6
В чём заключалось неудобство полёта?
Садиться было довольно трудно.
Нужно было не зацепить ногами за проволоки и не
наступить на какие-то деревяшки. Механик указал мне маленький железный упор, в который я должен был упираться левой ногой. Правая нога моя должна была быть свободной. Таким образом, Заикин, сидевший впереди и немного ниже меня на таком же детском креслице, как и я, был обнят мною ногами. Правую ногу мою свела вдруг судорога от неудобного положения. Я пробовал об этом сказать, но это уже было невозможным, потому что пустили в ход пропеллер. Тогда я изо всей силы прижал икру ноги к какой-то вертикальной стойке и болью заставил судорогу прекратиться. Всякие разговоры и протесты были бы бесполезны, потому что ни крик, ни выстрел из пистолета не были бы слышны моим авиатором, которому я так легкомысленно вверил мою жизнь.
Слайд 7
Какое чувство испытывает автор во время полёта?
Затем
ощущение быстрого движения по земле – и страх!
Встречный воздух
подымает нас, точно систему игрушечного змея.
Ни у меня, ни у него (как я потом узнал) не было ни на одну секунду ощущения страха – страх был раньше.
Как это ни странно, но я утверждаю, что во время падения не было ни у него, ни у меня ни одного момента страха. Все это происходило будто в сказке, было какое-то забвение времени, опасности, ценности собственной жизни, было какое-то странное равнодушие.
Повторяю, что страх был только тогда, когда мы с трудом отдирались от земли.
Слайд 8
Почему автор считает себя виновным в том, что
произошло?
Дернул меня черт сказать:
– Иван Михайлов, беру с вас
слово, что первый, кого вы поднимете из пассажиров, буду я!
…Заикину устроили необыкновенно бурную и, несомненно, дружественную овацию.
Как раз он проходил мимо трибуны и раскланивался с публикой, улыбаясь и благодаря ее приветственными, несколько цирковыми жестами. В это время, бог знает почему, я поднял руку кверху и помахал кистью руки. Заметив это, Заикин наивно и добродушно размял толпу, подошел ко мне и сказал:
– Ну что ж, Лексантра Иваныч, полетим?
