жадных действительности, но слабых, женственных, нежных, мало-помалу зарождается то,
что называют мечтательностью, и человек делается не человеком, а каким-то странным существом среднего рода – мечтателем…
Они любят читать и читать всякие книги, даже серьёзные, специальные, но обыкновенно со второй, третьей страницы бросают чтение, ибо удовлетворились вполне. Фантазия их подвижная, летучая, лёгкая, уже возбуждена, впечатление настроено, и целый мечтательный мир <…> вдруг овладевает всем бытием мечтателя. …
Постепенно, неприметно начинает в нём притупляться талант действительной жизни. Ему, естественно, начинает казаться, что наслаждения, доставляемые ему своевольной фантазией, полнее, роскошнее, любовнее настоящей жизни».
«Петербургская повесть»