Презентация на тему Цветопись и звукопись в лирике А.А. Фета

и звукописи раскрываются художественные образы и эмоционально-событийная сторона стихотворений

А.А. Фета.

исследование стихотворений А.А. Фета с учётом их цветовых и

звуковых особенностей.
Наглядно показать зависимость восприятия стихотворения от его звукового фона.
Рассмотреть наличие как звуковых, так и лексических средств передачи цвета.
Сделать выводы об особенностях стихотворений А.А. Фета и использовании в них цвета и звука для создания образа.

и стихотворении в целом.
Расчет процентного содержания звуков каждого вида

в тексте.
Изучение зависимости восприятия звуков от их сочетаний.
Заключение о цветовой окраске стихотворения на основе полученных данных.
Сопоставление звуковых и лексических средств, предающих цвет.
Исследование взаимосвязи ритма и фоники.

белый «Е», «И» красный, «У» зеленый,
«О» голубой — цвета

причудливой загадки:
«А» черный полог мух, которым в
полдень сладки
Миазмы трупные и воздух воспаленный.

Заливы млечной мглы, «Е» - белые палатки,
Льды, белые цари, сад, небом окроплённый;
«И» - пламень пурпура, вкус яростно
солёный –
Вкус крови на губах, как после жаркой схватки

«У» - трепетная гладь, божественное море
Покой бескрайних нив, покой в усталом взоре
Алхимика, чей лоб морщины бороздят;
«О» - резкий горн, сигнал миров нетленных,
Молчанье ангелов, безмолвие вселенных;
«О» - лучезарнейшей Омеги вечный взгляд!

согласные — это мужчины... Хоть властительны согласные, и распоряжаются

они, считая себя настоящими хозяевами слова, не на согласной, а на гласной бывает ударение в каждом слове».
«А — первый звук, произносимый человеком, который под влиянием паралича теряет дар речи. А - первый основной звук раскрытого человеческого рта, как М — закрытого. М — мучительный звук глухонемого, стон сдержанной скомканной муки, А — вопль крайнего терзания истязаемого. Два первоначала в одном слове, повторяющемся чуть ли не у всех народов — Мама. Два первоначала в латинском amo — Люблю. Восторженное детское восклицающее А и в глубь безмолвия идущее немеющее М. Мягкое М, влажное А, смутное М, прозрачное А. Медовое М и А как пчела. В М — мертвый шум зим, в А — властная весна. М сожмет и тьмой и дном, А — взбившийся вал».

Для Белого звук относится к смыслу слова

так же, как жест к смыслу речи: «Ведь наблюдая оратора, видя жесты его и не слыша вдали содержания его речи, мы можем, однако, определить содержание это по жестам, как "страх", "восхищение", "негодование"... мы понимаем, что восприятие наше жеста вполне соответствовало содержанию, не слышанному нами. Так же и звук я беру здесь как жест, на поверхности жизни сознания, — жест утраченного содержания; и когда утверждаю, что "Сс" — нечто световое, я знаю, что жест в общем верен, а образные импровизации мои суть модели для выражения нами утраченной мимики звуков».

утверждаю, что:
«В» на всех языках мира значит вращение одной точки

кругом другой или по целому кругу или по части его, дуге, вверх и назад.
Что «Х» значит замкнутую кривую, отделяющую преградой положение одной точки от движения к ней другой (защитная черта)...
Что «Ч» означает пустоту одного тела, заполненную объемом другого тела, так что отрицательный объем первого тела точно равен объему второго. Это полный двумерный мир, служащий оболочкой трехмерному телу — в пределе».

с его смыслом — звукоподражание. Например строка из стихотворения

Сумарокова, воспроизводящая кваканье лягушек:
О как, как нам к вам, к вам, боги, не гласить...

«КАРМЕН»

Цикл Блока «Кармен» открывается восьмистишием:

Как океан меняет цвет, Когда в нагроможденной туче Вдруг полыхнет мигнувший свет, — Так сердце под грозой певучей
Меняет строй, боясь вздохнуть, И кровь бросается в ланиты, И слезы счастья душат грудь Перед явленьем Карменситы.

Здесь стоит обратить внимание на звуковые повторы. В первой строфе трижды повторяется К (как океан), дважды — Н (океан меняет) и Т (меняет цвет). Гласных в этой строке всего две А и Е. Вторая строка поддерживает эти повторы (когда, нагроможденной, туче). Третья строка, продолжая повторы Т (полыхнет, свет) и Н (полыхнет, мигнувший), еще один повтор на стыке со второй строкой (нагроможденной, вдруг) — звука Р, который особенно интенсивно подхватывается в последующих строках (сердце, грозой, строй, кровь, грудь, перед). В пятой строке повторяется слово, появившееся еще в первой строке, — «меняет». Для такого небольшого стихотворения повтор целого слова указывает на особую значимость всех гласных и согласных звуков, которые в него входят. Помимо повтора Н и Т, гласных А и Е, укажем на повтор звукового комплекса МЕН, который в ином сочетании появляется и в восьмой строке — «явленьем». Наконец, начиная с четвертой строки повторяется С (сердце, строй, боясь, бросается, слезы, счастья). Итак, в подборе повторяющихся звуков: К — А — Р — МЕН — С — Т — угадывается анаграмма имени героини цикла — Карменситы, которым и заканчивается стихотворение.

заре ты ее не буди,

На заре она сладко так спит;
Утро дышит у ней на груди,
Ярко пышет на ямках ланит,

И подушка ее горяча,
И горяч утомительный сон,
И, чернеясь, бегут на плеча
Косы лентой с обеих сторон.

А вчера у окна ввечеру
Долго-долго сидела она
И следила по тучам игру,
Что, скользя, затевала луна.

Из 12 ударных звуков преобладают е и а/я, присутствуют у, о, и, что в сочетании со звуками шк, рч, тм, л’н, лч и другими создаёт тревожное натроение

чем ярче играла луна,

И чем громче свистал соловей,
Всё бледней становилась она,
Сердце билось больней и больней.
 
Оттого-то на юной груди,
На ланитах так утро горит.
Не буди ж ты ее, не буди...
На заре она сладко так спит.

тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало,
Что оно

горячим светом
По листам затрепетало;
 
Рассказать, что лес проснулся,
Весь проснулся, веткой каждой,
Каждой птицей встрепенулся
И весенней полон жаждой;






Рассказать, что с той же страстью,
Как вчера, пришел я снова,
Что душа всё так же счастью
И тебе служить готова;
 
Рассказать, что отовсюду
На меня весельем веет,
Что не знаю сам, что буду
Петь, — но только песня зреет.

С

чем нас сравнить с тобою, друг прелестный?
Мы два конька, скользящих по реке,
Мы два гребца на утлом челноке,
Мы два зерна в одной скорлупке тесной,
Мы две пчелы на жизненном цветке,
Мы две звезды на высоте небесной.

О, долго буду я, в молчанье ночи тайной,

Коварный лепет твой, улыбку, взор случайный,
Перстам послушную волос густую прядь
Из мыслей выгонять и снова призывать;
Дыша порывисто, один, никем не зримый,
Досады и стыда румянами палимый,
Искать хотя одной загадочной черты
В словах, которые произносила ты;
 
* * *
Шептать и поправлять былые выраженья
Речей моих с тобой, исполненных смущенья,
И в опьянении, наперекор уму,
Заветным именем будить ночную тьму.

55 ударных гласных. Из них:
18 – а 32.7 % всех ударных звуков 11 – о 20.1 % 7 – е 12.7 % 7 – и 12.7 % 6 – у 10.9 % 6 – ы 10.9 %
Итог: преобладают красный и жёлтый цвета.
Лексически поддерживаются красный и фиолетовый (тёмно-синий) цвета: «досады и стыда румянами палимый», «ночную тьму»

эта,

Эта мощь и дня и света,
Этот синий свод,
Этот крик и вереницы,
Эти стаи, эти птицы,
Этот говор вод,
 
 Эти ивы и березы,
Эти капли - эти слезы,
Этот пух — не лист,
Эти горы, эти долы,
Эти мошки, эти пчёлы,
Этот зык и свист,
 
Эти зори без затменья,
Этот вздох ночной селенья,
Эта ночь без сна,
Эта мгла и жар постели,
Эта дробь и эти трели,
Это все — весна.

из пяти ударных звуков а, о, е, и, у

преобладает (благодаря «это, эти...») е, являющийся первым
ударным звуком всех строк. Если отбросить эти 18 е, то среди
оставшихся 45 ударных гласных будет такая пропорция
а:о:е:и:у: первая строфа — 3:4:3:4:1, вторая строфа — 1:6:3:4:1,
третья строфа – 4:6:5:0:0. Иными словами, от строфы к строфе
концентрация увеличивается: во второй строфе две строки («Эти
горы...») построены на совершенно тождественном е – о – е – о,
третья строфа вообще обходится только тремя ударными
гласными.

остановимся только на тех, которые
повторяются (аллитерируют) внутри одной

строки. Самые частые
повторы (из-за частого повторения «это, эти...») – это т и т’. Если
их опустить, то среди оставшихся в первой строфе будет 5
повторений: р, с’/с, к, р’, в; во второй строфе — 2: л’, с; в третьей
строфе — 7: з, н, н, й, л/л’, р/р’, с’/с (здесь легко вычитывается
анаграмма «зной»). Первая и третья строфы значительно богаче
повторами, чем вторая.
Кольцевое расположение подчеркнуто прямой перекличкой
аллитераций первого и последнего полустрофий: «утро, радость»
- «дробь, трели» и «синий свод» — «все весна».
Так композиция слов и звуков дополняет композицию образов.

мы любим и суеверней…
Сияй, сияй, прощальный свет
Любви последней, зари

вечерней!  

Полнеба обхватила тень,
Лишь там, на западе, бродит сиянье,-
Помедли, помедли вечерний день,
Продлись, продлись, очарованье.
 
Пускай скудеет в жилах кровь,
Но в сердце не скудеет нежность…
О ты, последняя любовь!
Ты и блаженство и безнадежность.

анаграммы ключевых слов — вынесенного в заглавие «последняя»
или

неназванного имени адресата — «Елена» (дополнительным
аргументом в пользу этого является скопление во всем стихотворении,
особенно в рифмующихся окончаниях, сочетаний ле и не (лет, нежней,
суеверней, последней, вечерней, полнеба, тень, сиянье, вечерний
день, очарованье, нежность, последняя, блаженство, безнадежность),
так это одно из стихотворений, посвящённых Елене Денисьевой.

Доля других встречающихся под ударением гласных такова:
а: - 21%; и - 16%; о - 10%; у - 2,5%.

комплекса, пропитывается его звучанием. Подобный тип звуковой
организации весьма

характерен для заклинания (с которым «Последняя
любовь» имеет и жанровые связи). Именно заклинание строится на
сплошной звуковой вязи, обычно символизирующей имя божества или
«силы».
«В каждом из заклинаний, обладающих данным видом звуковой
организации, имеется слово, звучание которого образует звуковую тему,
распространяющуюся затем на весь текст либо на значительную часть
его...»,
Также: «Звук семантизируется за счет семантики слова,
генерирующего звуковую тему... Таким образом, "слово-тема"
проглядывает как бы во всех (или большинстве) словах текста,
увеличивая его магическую силу так же, как увеличивают ее
непосредственные повторы самого этого слова» (Брагинский В.И. Об
одном виде звуковой организации малайских заклинаний //
Классическая литература Востока. М., 1972. С. 123, 131).

Фета и многих других поэтов. Благодаря этим
приёмам можно

точнее прочувствовать настроение,
атмосферу текста, определить по использованным краскам
время года, о котором идёт речь, проследить, как может
меняться восприятие слов и звуков в зависимости от
контекста. Именно фоника помогает увидеть всю скрытую
информацию в стихотворениях, будь-то расшифровка
названия или намёк на имя человека, которому оно
посвящено.
 
 

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

 
Анализ одного стихотворения: Межвузовский сборник / Под ред. В.Е. Холшевникова. Л., 1985.
Баевский B.C., Кошелев А.Д. Поэтика А. Блока: анаграммы // Творчество А. Блока и русская культура XX века. Блоковский сборник III. Тарту, 1979 (Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. Вып. 459).
Белый Андрей. Поэзия слова. Пг., 1922.
Бройтман С.И. Русская лирика XIX - начала XX века в свете исторической поэтики: субъектно-образная структура. М., 1997.
Гинзбург Л.Я. О лирике. Л., 1974.
Гиршман М.М. Литературное произведение: Теория художест­венной целостности. М., 2002.
Григорьев В.П. Поэтика слова. М., 1979.
Григорьев В. П. Паронимия // Языковые процессы современной русской художественной литературы. М., 1977. С. 186—239.
Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Л., 1972. Современ­ное издание: Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. СПб., 1996.
Лирическое стихотворение: Анализы и разбор // Учеб. пособие. Л., 1974.
Тарановский К. О поэзии и поэтике. М., 2000. С. 372-403.
Холшевников В.Е. Основы стиховедения: русское стихосложение.
Белый А. Глоссолалия. Поэма о звуке. Томск, 1994. С. 3