Презентация на тему Георгий Дмитриевич Гребенщиков Ханство Батырбека

24.04.1882 года в многодетной семье горного рабочего в поселке

Каменевка Шемонаихинского р-на вблизи Николаевского рудника. Отец в 1894 году забрал Георгия из четвертого класса училища на лесозаготовки, поэтому будущий писатель так и остался с неоконченным начальным образованием. На двенадцатом году жизни мальчик пошел «в люди» - трудился мойщиком посуды в Семипалатинске, санитаром, учеником аптекаря.

отвез Георгия в Шемонаиху в лесничество помогать лесничему. Георгий

увлекся книгами. Именно здесь он прочитал тургеневские «Записки охотника», после чего совсем по-другому стал смотреть на окружающую природу.

мирового судьи писарем, а также у семипалатинского нотариуса -

письмоводителем, Гребенщиков к 1903 г. получил знания по истории и литературе, приобрел опыт литературного труда и получил некоторую независимость.

Гребенщикова относится к 1904-1905 гг. В «Семипалатинском листке», взяв

псевдоним «Крестьянин Г.», он публикует первые печатные произведения: очерки, стихи, рассказы. В апреле 1906 года была напечатана первая книга Гребенщикова, называвшаяся «Отголоски сибирских окраин», правда, сам он ее называл неудачной. В 1909 году Георгия Дмитриевича пригласили в Томск в журнал «Молодая Сибирь» в качестве ответственного секретаря. Журнал был создан участниками литературного кружка Томска под руководством видного общественного деятеля и просветителя Григория Потанина.

Крупнейшим событием в биографии Гребенщикова были

его поездки в 1910-1911 годах на Алтай с целью бытовых и этнографических наблюдений. С 1911 года он выступает с докладами и статьями о путешествиях по Алтаю. Затем эти исторические и этнографические заметки были опубликованы под названием «Алтайская Русь».

Гребенщиков по рекомендации Г. Потанина устраивается в барнаульскую газету

«Жизнь Алтая», редактором. Здесь у него проявились качества хорошего организатора и талантливого журналиста. Постепенно росло у Гребенщикова и писательское мастерство, в 1913-1914 годах он создает ряд значительных произведений, в том числе и повесть «Ханство Батырбека».

один из выдающихся мастеров слова, благодаря которому весь мир

узнал о жизни казахов. Ровно сто лет назад, в 1913 году, он написал повесть «Ханство Батырбека», через десять лет она была издана в Париже. «Киргиз Батырбек, потомок знатного ханского рода, верхом на коне ехал по степи и пел раздольную песню. Всматривался в бескрайнюю даль, на длинный ряд старых, увенчанных черемуховыми кустами курганов... и вспоминал старину... Сам он был еще не стар, но о старине много слышал от дяди Карабая, да и песня рассказывала многое. Под грустное ее завывание все так и рисовалось, как действительность... К тому же, если сравнить старину с настоящим, то надо только расплакаться: ничего не осталось от того, что было... Так, одни обрывки...» Так начинается повествование. Возможно, не стоит искать прямую аналогию, но все же констатируем факт: и сам автор являлся потомком хана... 

одновременно и реалистическое, и поэтическое. Автор с большой любовью

и знанием дела описывает образы милых его сердцу героев, обряды казахов, буквально воспевает степь. 

степь. Пришли непрошеные гости. Наступило страшное лихолетье. В повести

показана душераздирающая картина джута – массового падежа скота. 

«Смертельно застонала степь... Джут мертвыми ледяными объятиями охватил ее

из края в край. В одни сутки погибли сотни тысяч голов киргизского скота, захваченного в степи на пастбище, закоченели десятки пастухов, пристывших к гололедице. Целые табуны лошадей и жеребят тесными группами, рассеянными одиночками окоченели, стоя в глубоком снегу, и, обледенелые и опушенные снегом, представляли выставку уродливых изваяний, страшных в своем мертвом безмолвии и неподвижности... Местами рядом с лошадьми, прильнув к ним и застывши вместе с ними, стояли, сидели и лежали человеческие статуи, как в броню закованные в ледяную кору и подернутые узором из снежных кружев. И по всей степи днями и ночами шел дикий волчий пир... Злые и тощие от долгой зимней голодовки волки обжорливо набросились на трупы лошадей, быстро тяжелели и отлеживались тут же на кровавых костях, среди целых костров лошадиного мяса...» 

многих местах, на льду, измученные голодом и безуспешной работой,

лошади ложились, чтобы никогда не встать и умереть медленной, мучительной смертью, без единого стона и жалобы... Их, еще живых, погребал снег, и они не в состоянии были стряхнуть его с пышных грив и лохматой, присохшей к костям кожи. Скот падал в таком количестве, что киргизы не успевали снимать с него шкуры. Многие об этом даже и не думали – не до того было. Зато недели через две в степь наехало много русских скупщиков сырья. Они стали покупать кожи еще на живом скоте, давая за них баснословно низкие цены и обязывая киргизов собственноручно снимать их с трупов. Мучаясь над этой операцией на морозе, вдали от зимовок, киргизы походили на тех же голодных и злых волков, которые пировали рядом. Наконец, видя, что с застывших животных шкуры снимать трудно и что живых все равно ожидает неминуемая гибель, киргизы, чтобы спасти хоть кожи, стали убивать всех более слабых коров и лошадей дома, во дворах».

степь надвигается что-то новое, чуждое и враждебное древним обычаям

и что вольному кочевому жилью приходит конец. Как жить, что делать дальше, когда даже самые знатные ханы, имевшие тысячи лошадей, остались при единицах?.. Как и для чего кочевать, когда весь громадный народ, сросшийся с конем, остался пешим и сирым?..  Так думает Батырбек. Потомок хана, которого сородичи продолжают называть ханом.  Ушло его время. Кочевники уходят со сцены истории. Теперь в степи другие хозяева. Они могут в любой день угнать скот, в любой момент могут оскорбить и бить аборигенов.  Вскоре Батырбек обнищал. Самое главное – сломался. Чтобы не умереть с голоду, нанялся рабочим к новым хозяевам. Теперь вот сдает им свою добычу...

не терял своего ханского вида: он был одет в

новый овечий бешмет, лисий малахай и большие кожаные сапоги. Но, держа под уздцы переднюю, запряженную в плохие дровни и в то же время оседланную лошадь, он заискивающе улыбался приказчику, сердито браковавшему хворост, и на своем языке доказывал ему:  – Как плохой?.. Хороший – сам собирал! Дале-еко на сопки лазил, шубу рвал... Парень лазил, бабы лазили, вся семья лазили – есть хочем!.. Как плохой?..  И чтобы лучше расположить к себе приказчика, он белой, аристократичес*ки тонкой рукой своей гладил себя по груди и умиротворяюще повторял единственную фразу, какую знал по-русски:  – А? Пожалуйста, спасибо! Пожалуйста, спасибо?!  Понуро и безучастно стоял поодаль длинный и тонкий, ставший угрюмым и черным Исхак, внук знаменитого хана Бекмурзы...»

история. Вот так сокрушается ханство Батырбека.  Могут мне сказать: «ханство

Батырбека» – название ироническое, ведь никакого ханства давно нет и в помине. Но это не так. У каждого человека свое ханство, свое царство, свое королевство и каждый у себя, в своем мире сам себе хан, царь, король. Не дать разрушить свой мир – вот за что должен бороться человек.  Георгий Гребенщиков, даже потеряв родину, сумел сохранить свой мир, так сказать, отстоять свое ханство. И сделал он это так прекрасно, как и подобает замечательному художнику, так достойно, как и подобает ханскому потомку.