Презентация на тему Музейная педагогика в системе современных музейных коммуникаций

и психологии, рассматривающая музей как образовательную систему.
роль посредника 

(СМК) в общении человека с артефактами
задачи активизации творческих способностей личности

учащихся

для понимания функционирования женского в культурном пространстве построено на

основе психоанализа, и прежде всего метода структурного психоанализа Ж. Лакана. Так, Ю. Кристева формулирует проблему материнства, исходя из другой проблемы - становление субъекта, обусловленность психического развития языком и особое положение Матери в этом процессе. Данный подход объясняет её логику разделения субъективации на две фазы - семиотическую и символическую. Необходимо уточнить, что в данном случае понятия «семиотическое» и «символическое» также употребляются в значении фундаментальных детерминант сознания человека в целом.

соотношение материнского и отцовского носит характер оппозиции, которая коррелирует

с классической оппозицией «природа - культура».  Подавление материнского представляется не только как необходимое условие достижения субъектом автономии, но и как способ сохранения существующего социально-культурного устройства, его защита от природных стихий. Связь матери с семиотическим, характеризуемым недифференцируемостью сознания, неспособностью поставить границу между Я и Другим, дает повод воспринимать женское как угрозу идентичности и культурным основам, на которых она базируется. Так, символический порядок, способный поддерживать свою стабильность через исключение Матери, а вместе с тем и женщины, определяет маргинальный статус женского в культуре.

Кристевой является утверждение, что реагирование на материнское и, как

следствие, женское, отторжением есть не что иное, как отвращение. Отвратительное (abject) эквивалентно материнскому как по своей роли в механизме субъективации, так и по своей непосредственной символической связи с природным началом. «Отвратительное - это то, что взрывает самотождественность, систему, порядок. То, что не признает границ, положений дел, правил», - пишет Ю. Кристева [6, С. 39]. Главное воплощение отвратительного в том, что разрушает телесные границы (слюна, кровь, слезы, телесные отходы). Отвратительное представляет собой опасность для символического режима и должно быть исключено из него. Чувство отвращения позволяет субъекту сохранять свою целостность, оно отделяет от того, что ему угрожает, при этом постоянно подчеркивая постоянство этой угрозы. Таким образом, отвратительное, равно как и материнское, способствует через негативное созидание становлению субъекта. В свою очередь, представление материнского как отвратительного поддерживает вытеснение Матери.

основой религиозных, моральных и идеологических норм. Значение этих норм

заключается в их очистительной функции и удерживании от соприкосновения с отвратительным. В этой связи примечательна гипотеза исследовательницы о том, что большинство религиозных обрядов и запретов непосредственно связаны с символической дихотомией «материнское - отвратительное». Между тем Ю. Кристева отмечает, что практика очищения от отвратительного достигает совершенного уровня развития в искусстве, прежде всего в литературном творчестве. Теория Ю. Кристевой стала важным приобретением для анализа художественной литературы, которая, по ее мнению, раскрывает механизм функционирования материнского как отвратительного, являясь решающим кодированием процесса субъективации.

пространства и реальных объектов, самостоятельно выстраивает субъектно-объектные отношения, при

этом он использует осознание своей реальности, своего восприятия как ресурс. Он идентифицируется с самим собой, при этом осознавая, что его Я - та точка, где вымысел превращается в действительность, где семиотическое воображаемое переходит в статус символического. Ничто не может быть более реальным в сознании человека, чем он сам, именно поэтому кино позволяет переживать экранную фантазию как реальную. При этом зритель удовлетворяет необходимость в вуайеристком опыте, поддерживающем его субъективность. Эта операция, которую производит психика кинозрителя, позволяет показать, что кино как практика и отделение от материнского с целью стабилизировать свое Я неразрывно связаны. Именно по этим причинам кино способно выступать в качестве исключительного инструмента анализа позиций женского в культуре.

других современных факторов, целенаправленно обеспечивающих процессы воспитания и обучения

Это стремление сформировать грамотного "пользователя" информации, которую могут предложить

сегодняшнему посетителю многообразные музеи города, страны, мира; научить его видеть слышать, чувствовать, переживать то, о чем говорит музейное пространство. Не менее важная социально-педагогическая задача - привитие вкуса к общению с музеем, его экспозициями, реанимация культуры музейного посещения, почти утраченной современниками. Это изучение путей и создание условий, при которых музей может служить местом встречи и диалога разных поколений, способствующих актуализации на индивидуальном уровне вечной проблематики, связанной с выбором Добра или Зла, Мудрости или Безумия, Истины или Лжи, Деяния или Безделья, Гармонии или Хаоса.

за счет концентрации культурного наследия открыты возможности для дополнительного

образования, предполагает в основном, момент информационно-просветительский, нормативно-образовательный, хронологоколичественный, то есть работу, построенную по принципу: "что? где? когда? кем? (написано, изобретено, открыто, передано в дар, построено, пережито). Ребенок, попадающий в музей, становится в этом случае бессловесным объектом, на который обрушивается поток нормативного знания.

его посещение приобретает индивидуально-личностный смысл только на основе диалога,

но особого, где собеседники, разнесенные во времени, соединены Местом, Пространством, Культурой. Причем, если носители культуры, "двигатели" истории, оставившие нам плоды своих деяний, могли безадресно воскликнуть: "Здравствуй, племя младое, незнакомое!" - то есть их зов (вызов) был обращен к Человечеству в целом, то у любого посетителя музея всегда есть возможность как можно ближе познакомиться с автором, обратившимся через время и к нему тоже, соотносясь с его судьбой, с его замыслами, результатами его труда.

некую "технологическую" основу. Чтобы вступить в диалог, который через

пространство и время ведут с ребенком люди, овеществившие свои мысли, идеи, чувства, опыт, сомнения в том или ином художественном произведении, предмете быта, техническом открытии, архитектурном сооружении - ему нужно как минимум:

музейным пространством общения;
-         понимать язык, на котором говорит с

ним История, Культура, Время (и в этом плане многообразие музеев требует знания множества языков);
-         уметь слышать и чувствовать, то, о чем безмолвно рассказывают экспонаты и то, что фактически только озвучивает музейный экскурсовод
-         быть способным внутренне откликнуться на новую информацию, тем самым принимая эстафету веков, вызов предков, зов культуры.

для самовыражения профессионала, а дети – остаются лишь статистами,

объектами. Именно поэтому одна из центральных задач подготовки специалиста в области музейной педагогики - расшатывание традиционной установки на "солирование", на передачу готового знания (исторического, искусствоведческого, естественнонаучного); освоение принципиально новой позиции, обусловленной спецификой субъекта музейно-педагогической деятельности.

свои пределы
…ребенок, вступивший в музейное пространство. Он видит только

то, что может и хочет увидеть в силу своей готовности быть посетителем данного места. У ребенка есть право на индивидуально приемлемые, "удобные" для него формы восприятия, приятия (неприятия), переживания, выражения своих чувств, отношения, то есть на свой вариант встречи с музеем. Наряду с этим, зачастую у него отсутствует внутренняя установка на встречу с другой культурой, непривычной, незнакомой, дающей импульс для "выхода за свои пределы", что не всегда оказывается легким делом.

выступает в качестве посредника, медиатора, фасилитатора, максимально сводя на

нет свою активность во встрече ребенка с музеем-воспитателем, он играет роль "переводчика" в увлекательном диалоге, который развертывается у него на глазах. Это непривычная для массовой практики позиция.

важно выяснить, что конкретно будет составлять содержание и результат

того или иного посещения: фактические знания, умение взаимодействовать с музейной культурой, система отношений и оценочных суждений, сформированная на основе музейного материала; опыт посетителя музея, некий спектр состояний.

его гуманистической сущности, может быть обеспечен именно в атмосфере

музея. Это и восхищение красотой, преклонение перед талантом и мастерством, гордость за историческое величие своего народа, ощущение гармонии линий и цвета, восторг от встречи с таинственным явлением, сопричастность к глубинам мироздания и судьбам людей.

раз и являются состояния, живущие в социогенетической памяти народа

и транслируемые потомкам. Но тогда и предъявление их детям требует особой организации пространства, особой инструментовки, которая сродни педагогической и художественной режиссуре. Великолепным примером может являться Детский зал Музея Катастрофы (Иерусалим), где из уникального сочетания светящихся точек - свечей, бесконечно отражающихся в системе зеркал, звучания музыки, приглушенного ритма голоса, перечисляющего имена погибших детей, рождается ощущение присутствия, близости детских душ, продолжающих жить в бездне Вселенной и в людской памяти. Аналогичные по силе переживания испытываешь на пространстве Хатыни или стоя у музейной витрины, где хранится дневник Тани Савичевой...

пространство, обладающее особой аурой, требует тонкой психолого-педагогической инструментовки входа

и выхода, начала и конца этого "действа", способных обеспечить внутренний энергоинформационный резонанс каждому ребенку, переступающему границы этого пространства. Стоит ли предложить детям остановиться и помолчать, прислушаться, осмотреться или свободно побродить по залам, обживая, "примеряя" на себя новизну мира предметов, красок, впечатлений звуков, - это зависит от ситуации.

того, что это иной мир, в котором проявляются и

оживают новые свойства предметов и явлений, частично знакомых, частично неизвестных. Мир, способный изменять того, кто с ним соприкасается.