Презентация на тему Повесть о Васильке Теребовльском: Идея и Образная система

1097 г., «Повесть об ослеплении Василька Теребовльского» выдержана в

стиле историко-документальном

устроенье мира» в Любече. Единодушие собравшихся выражено речью, сказанной

якобы всеми князьями: «Почто губим Русъскую землю, сами на ся котору деюще? А половци зешю нашю несуть розно, и ради суть, оже межю нами рати. Да ноне отселе имемся в едино сердце, и блюдем Рускые земли; кождо да держить отчину свою...»

отчину свою») князья скрепляют клятвой — крестоцелованием. Они дают

друг другу слово не допускать распрей, усобиц. Такое решение встречает одобрение народа: «и ради быша людъе ecu».
Однако достигнутое единодушие оказалось временным и непрочным, и повесть на конкретном, страшном примере ослепления Василька двоюродными братьями показывает, к чему приводит нарушение князьями взятых на себя обязательств.

согласием князей дьявол «влезе» в сердце «некоторым мужем»; они

говорят «лживые словеса» Давиду о том, что Владимир Мономах якобы сговорился с Васильком о совместных действиях против него и Святополка Киевского.
Что это за «некоторые мужи» — неизвестно, что в действительности побудило их сообщить свои «лживые словеса» Давыду — неясно.
Затем провиденциалистская мотивировка перерастает в чисто психологическую. Поверив «мужам», Давид сеет сомнения в душе Святополка. Последний, «смятеся умом», колеблется, ему не верится в справедливость этих утверждений. В конце концов Святополк соглашается с Давидом в необходимости захватить Василька.

к нему гонца с просьбой задержаться в Киеве до

своих именин. Василько отказывается, опасаясь, что в его отсутствие дома не случилось бы «рати».Явившийся затем к Васильку посланный Давыда уже требует, чтобы Василько остался и тем самым не «ослушался брата старейшего».
Отказ Василька только убеждает Давыда, что Василько намерен захватить города Святополка. Давыд настаивает, чтобы Святополк немедленно отдал Василька ему. Вновь идет посланец Святополка к Васильку и от имени великого киевского князя просит его прийти, поздороваться и посидеть с Давыдом. Василько садится на коня и с малой дружиной едет к Святополку.
Характерно, что здесь рассказ строится по законам эпического сюжета: Василько принимает решение поехать к брату только после третьего приглашения.

со Святополком и Давыдом:
Введя гостя в горницу, Святополк еще

пытается завязать с ним разговор, просит его остаться до Святок, а «Давыд же седяше, акы нем», и эта деталь ярко характеризует психоло­гическое состояние последнего. Натянутой атмосферы не выдерживает Святополк и уходит из горницы под предлогом необходимости распо­рядиться о завтраке для гостя.
Василько остается наедине с Давыдом, он пытается начать с ним разговор, «и не бе в Давыде гласа, ни послушанья». И только теперь Василько начинает прозревать: он «ужаслъся», поняв обман. А Давыд, немного посидев, уходит. Василька же, оковав в «двою оковы», запирают в горнице, приставив на ночь сторожей.

функция в этой сцене принадлежит глаголу — своеобразному «речевому

жесту», как понимал его А. Н. Толстой. Входят конюхи Святополка и Давыда — Сновид Изечевич и Дмитр:
и почаста простирати ковер,
и простерша, яста Василка
и хотяща и поврещи;
и боряшется с нима крепко,
и не можаста его поврещи.
И се влезше друзии повергоша и,
и связаша и,
и снемше доску с печи,
и ъзложиша на перси его.
И седоста обаполы Сновид Изеневичь и Дмитр,
и не можаста удержати.
И приступиста ина два,
и сняста другую деку с пени,
и седоста,
и удавиша и рамяно, яко переем троскотати.
Вся сцена выдержана в четком ритмическом строе, который создается анафорическим повтором соединительного союза «и», передающим временную последовательность действия, а также глагольными рифмами.
Перед нами неторопливый рассказ о событии, в нем нет никакой внешней эмоциональной оценки. Но перед читателем — слушателем с большой конкретностью предстает полная драматизма сцена

Владимир Волынский, «акы некак улов уловив». И в этом

сравнении звучит моральное осуждение преступления, совершенного братом.
В отличие от агиографического повествования Василий не морализует, не приводит библейских сопоставлений и цитат. От повествования о судьбе Василька он переходит к рассказу о том, как это преступление отражается на судьбах Русской земли, и теперь главное место отводится фигуре Владимира Мономаха.
Именно в нем воплощается идеал князя. Гиперболически передает Василий чувства князя, узнавшего об ослеплении Василька. Мономах «...ужасеся и всплакав и рече: «Сего не бывало есть в Русьскей земьли ни при дедех наших, ни при отцих наших, сякого зла».

наветов, жестокости и коварства Давыда Игоревича, легковерия Святополка, но

и сам обнаруживает не меньшую жестокость как по отношению к виновникам зла, так и по отношению к ни в чем не повинным людям.
Нет идеализации и в изображении великого князя киевского Святополка, нерешительного, доверчивого, слабовольного.
Повесть позволяет современному читателю представить характеры живых людей с их человеческими слабостями и достоинствами

противопоставлении двух символических образов «креста» и «ножа», лейтмотивом проходящих

через все повествование:
«Крест» — «крестное целование» — символ княжеского братолюбия и единомыслия, скрепленных клятвой. «Да аще кто отселе на кого будеть, то на того будем ecu и крест честный», — этой клятвой скрепляют князья свой договор в Любече. Василько не верит в ковар­ство братьев: «Како мя хотятъ яти? оногды целовали крест, рекуще: аще кто на кого будеть, то на того будеть крест и мы ecu». Владимир Мономах заключает мир со Святополком «целоваше крест межю собою». Василько, отмщая свою обиду Давыду, поднимает «крест честный».
«Нож» в повести об ослеплении Василька—не только оружие конкретного преступления — ослепления Василька, но и символ княжеских распрей, усобиц. «...Оже ввержен в ны нож!» — восклицает Мономах, узнав о страшном злодеянии. Затем эти слова повторяют послы, направленные к Святополку: «Что се зло створил ecu в Русьстей земли и ввергл ecu ножь в ны?»