Презентация на тему Ф. Достоевский как ревизионист-фундаменталист

человек,
человек иного сознания,
иных ценностных приоритетов,
иного видения

мира.
Пройдя через критические состояния, через неустойчивость и неопределенность, личность преодолевает состояние неизвестности, хаоса и переходит на новый, более дифференцированный и высокий уровень упорядоченности, глубины, силы, устойчивости и эффективности.

системы, при котором она становится неустойчивой относительно флуктуаций и

возникает неопределенность: станет ли состояние системы хаотическим или она перейдет на новый, более дифференцированный и высокий уровень упорядоченности.
ХАОС: «Сколько в этих странах погребено напрасно молодости, сколько великих сил погибло здесь даром! Ведь надо уже все сказать; ведь этот народ необыкновенный был народ. Ведь это, может быть, и есть самый даровитый, самый сильный народ из всего народа нашего. Но погибли даром могучие силы, погибли ненормально, незаконно, безвозвратно...»

являются:
«высочайшее развитие» личного начала,
«высочайшее могущество»,
«высочайшее самообладание»,

«высочайшая свобода собственной воли».

– это отрицание и отвержение всего.
Что отвергает «подпольный человек»?
Он

отвергает прежде всего то, что ближе всего к этому человеку-ничто, т.е. идеи.
Они – непосредственная действительность его внутреннего мира просто исчезают, отрицаются.
Идет борьба центростремительной рефлексии с контентом внутреннего мира.
Ревизия питается отчаянной жаждой самоидентификации, обретения себя – подлинного, настоящего, беспримесного.

ЗОЛ И НЕ ДОБР…
СОЗНАНИЕ (РАЗУМ, МЫШЛЕНИЕ, ЛОГИКУ, ДОКАЗАТЕЛЬСТВА, НАУКУ),

ТАК КАК ЭТО БОЛЕЗНЬ
ЗАКОНЫ ПРИРОДЫ, НЕОБХОДИМОСТЬ, «СТЕНУ», ТАК КАК Я НЕ ХОЧУ БЫТЬ «КЛАВИШЕЙ».
ПРОТИВ ИСТОРИИ, ЕЕ «МУРАВЕЙНИКОВ» И «ХРУСТАЛЬНЫХ ДВОРЦОВ». РЕТРОГРАДНОСТЬ (НЕ ВПЕРЕД И НЕ НАЗАД. САМОДОСТАТОЧНОСТЬ ПРОЦЕССУАЛЬНОСТИ КАК СПОНТАННОСТИ И СВОБОДЫ)
ЛЮБЫЕ ТЕОРИИ И ИДЕИ: ОТ ТЕОКРАТИЧЕСКИХ И РЕЛИГИОЗНЫХ ДО ТЕРОРРИСТИЧЕСКИХ, СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ И ГУМАНИСТИЧЕСКИХ
В КОНЦЕ КОНЦОВ ЧЕЛОВЕК-НИЧТО – ЭТО БУНТ (КОЛОЧЕНИЕ ГОЛОВОЙ О СТЕНУ) И ВОССТАНИЕ ПРОТИВ МИРА (МИРУ ПРОВАЛИТЬСЯ…)
ТАКОВО ПРОТИВОСТОЯНИЕ, ОТСЫЛАЮЩЕЕ К ПОЛНОПРАВНОЙ ЦЕННОСТИ ПОДПОЛЬНОГО Я.

себя.
РЕВИЗИЯ ВО ИМЯ ЧЕГО?
ВО ИМЯ ТОГО, ЧТО БЫ УБЕДИТЬСЯ

В ТОМ, ЧТО В СВОЕМ ПОДПОЛЬЕ, В СВОЕЙ СОБСТВЕННОЙ ОБИТЕЛИ, В СВОЕМ НИЧТО Я – ВСЁ И ВСЯ.

есть сомнение, есть отрицание... »
Страдание рождает сознание: «Страдание —

да ведь это единственная причина сознания».
«Слишком сознавать – это болезнь, настоящая, полная болезнь… не только очень много сознания, но даже и всякое сознание болезнь».
Сознание – это мышление.
Мышление – это дурная бесконечность.
В процессе мышления «...всякая первоначальная причина тотчас же тащит за собой другую, еще первоначальнее, и так далее в бесконечность. Такова именно сущность всякого сознания и мышления».

СВЯЗАНЫ МЕЖДУ СОБОЙ?
Подпольный человек – «голый» человек, человек-ничто.
Философские типы

– герои, прикрытые той или иной идеей.
Именно поэтому они превращаются из нигилистов и чистых скептиков, в идею, которую автор подвергает скептическому испытанию.
Автор, в отличие от человека-ничто, не способен жить вне и без идей.
Но он способен занять промежуточную позицию – позицию скептика.
Так рождается особый, метафизический скептицизм, а идеи превращаются в «кегли».

Достоевскому?
На один из источников скептицизма Ф. Достоевского – на

ужас от господства идеи над человеком – указывает Л. Шестов.
По его словам, после «перерождения убеждений», случившегося после приговора к смертной казни, Достоевский «не то, что не может, он не хочет пытаться как-нибудь растворить свою личность в высшей идее, слиться с "первоединым", природой и т. п., как рекомендуют философы».
Шестов Л. Достоевский и Ницше. Философия трагедии / Шестов Л. Сочинения. М.: Раритет, 1995, с. 102.

и нигилизм и цинизм), селективный (познавательный).
Все они связаны с

возможностью познать и высказать истину.
Здесь же мы имеем дело с метафизическим скептицизмом – особым видом скепсиса, родившемся в России и представленным Ф. Достоевским и Л. Шестовым.
Его можно назвать и антропологическим, провозглашаемым во имя свободы и подлинности человека

выражается как напрямую, через употребление этого слова, так и

через слова, обозначающие колебания, неуверенность. Они придают сослагательное наклонение* не только предложениям, но и самому герою, наделяют его «самонедовечивостью».
В тексте около 100 раз повторяется слово «может». Около 50 раз в первой части и примерно столько же во второй. Около 25 раз слово «наверно» и 27 раз выражение «если б».
*Сослагательное наклонение (конъюнктив, субъюнктив) — ряд особых форм глагольного наклонения, выражающих через субъективное отношение возможное, предположительное, желательное или описываемое действие.

сомневающегося, вероятностного мышления, взвешивания вероятностей.
Но именно эта установка

позволяет двигаться в любом направлении и открывать что-то принципиально новое.
Сомнение ложится здесь на свою аутентичную базу – неизвестность. «Онтологический», метафизический исток сомнения – неизвестность.
Действительно, откуда берется сомнение, вопрос, вопрошание, колебания?..
Из неизвестности, неопределенности…
Сомнение – это голос неизвестности в человеке.

которой есть и «да» и «нет». Это нет, отсутствие

– негативно. Оно – злит. Но подпольный человек не имеет зла и злится на то, чего у него нет. Это и есть негативная диалектика подполья, в котором энергия сомнения связана с удвоением ничто: зло от того, что даже зла нет.
Негатив здесь в том, что отсутствие зла не порождает добра. Минус на минус, отрицание минуса не даёт здесь плюса. Это - пробуксовка скепсиса.

осмыслении самого этого сомнения как состоянии сознания и человека

в целом.
Происходит прояснение не только предмета сомнения, но и сомнения как реального состояния скептика. Это – рефлективный скепсис, расщепленный внутри себя.
В конечном счете мы имеем акт «усиленного мышления», акт страстного познания скепсиса, сомнения и связанных с ним психических и интеллектуальных состояний.
Таков гнозис, познание агностического состояния.

мои сомнения, и, стало быть, могла бы совершенно успешно

послужить вместо первоначальной причины именно потому, что она не причина».
Как это понимать?
Зло – изначально как первородный грех?
Зло – это врожденная спонтанность, она не от мира сего, а из меня самого?
Если оно не причина (необходимость), то она свобода?

погружают в хаос
Злоба у меня опять-таки вследствие этих

проклятых законов сознания химическому разложению подвергается.
Смотришь — предмет улетучивается, резоны испаряются, виновник не отыскивается, обида становится не обидой, а фатумом, чем-то вроде зубной боли, в которой никто не виноват, а следовательно, остается опять-таки тот же самый выход — то есть стену побольнее прибить. Hу и рукой махнешь, потому что не нашел первоначальной причины.
А попробуй увлекись своим чувством слепо, без рассуждений, без первоначальной причины, отгоняя сознание хоть на это время; возненавидь или полюби, чтоб только не сидеть сложа руки.

в глубину своей души, зачем проверять верования, несомненно блестящие,

красивые, интересные?.. из-за методологического правила человек ни за что не согласится терять под собой почву. Скорей, наоборот - потерянная почва полагает начало всякому сомнению».
"Это "прекрасное и высокое" сильно-таки надавило мне затылок в мои сорок лет", - говорит у Достоевского его подпольный человек. Остается одно: оставить бесплодную борьбу и пойти вслед за скептицизмом и пессимизмом, посмотреть - куда они приведут человека».

в философии, в метафизике.
Метафизический скептик сомневается в отношении тотальностей:

прежде всего в отношении картин мира, философских и мировоззренческих тотальностей. Но внутренне, он как процесс колебательный смыкается и с тотальным скепсисом, и с догматизмом буриданова осла.
Метафизический скептицизм есть сомнение в метафизическом познании (познании первооснов) и соответственно в достижении умудренной жизни или просто мудрости как единства знания первореальностей и соответствующей реализации этого знания в жизни.

проведении принципа скептицизма;
в обращении его на самые фундаментальные

принципы и предпосылки и на сам инструмент скептического исследования – разум и даже на сознание.
Скептицизм становится инструментом освобождения человека, способом выявить его подлинное величие и ценность.

он ставит под сомнение сами метафизические (догматические и враждебные

человеку) предпосылки всякого мировоззрения.
Метафизический (беспредпосылочный) скептицизм оказывается антиметафизическим.
«Последняя, подлинно достоверная истина, на которой рано или поздно согласятся люди, заключается в том, что в метафизической области нет достоверных истин». (Л. Шестов)

состояние целостного человека, его стартовая познавательная позиция, один из

краеугольных камней жизнестояния.
Смысл такого стояния – обрести и не упускать вероятность успеха в нашем выборе, вызове и творческом порыве.

дитя неверия и сомнения до сих пор и даже

(я знаю это) до гробовой крышки. Каких страшных мучений стоило и стóит мне теперь эта жажда верить, которая тем сильнее в душе моей, чем более во мне доводов противных.
И однако же Бог посылает мне иногда минуты, в которые я совершенно спокоен; в эти минуты я люблю и нахожу, что другими любим, и в такие-то минуты я сложил себе символ веры, в котором всё для меня ясно и свято.

вот он: верить, что нет ничего прекраснее, глубже, симпатичнее,

разумнее, мужественнее и совершеннее Христа, и не только нет, но и с ревнивою любовью говорю себе, что и не может быть. Мало того, если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше бы хотелось оставаться со Христом, нежели с истиной».

Достоевский Ф.М. Пол. собр. соч.: в 30 т. - Л., 1985. - Т. 28, кн.1 - С. 176.