Презентация на тему Детство, опаленное войной (не придуманные рассказы) презентация к уроку по теме

время, посвящается…

и малым, и солдатам, и их близким. Но особенно страдали

дети. Страдали от холода и голода, от невозможности вернуться в детство, от кромешного ада бомбежек и страшной тишины сиротства.

одной из улиц лежала убитая девочка с не заплетенными

косичками и ее кукла. Многие запомнили эту девочку. Запомнили навсегда. Что есть у нас дороже наших детей? Что есть дороже у любого народа? У любой матери? У любого отца? А кто сосчитает, сколько детей убивает война, которая убивает их дважды? Убивает тех, кто родился. И убивает тех, кто мог бы, кто должен был прийти в этот мир. Война в жестокой слепоте своей соединяет и несоединимое: дети и кровь, дети и смерть. Дети беспощадной волей войны оказывались в пекле страданий и невзгод и осилили, вынесли то, что, казалось бы, и взрослому преодолеть не всегда под силу.

видел, как гнали через нашу деревню колонну военнопленных. Там,

где они остановились, была обгрызена кора с деревьев. А тех, кто нагибался к земле, чтобы сорвать зеленой травы, расстреливали. Это было весной…. Я видел, как ночью пошел под откос немецкий эшелон, а утром положили на рельсы всех тех, кто работал на железной дороге, и пустили паровоз… Я видел, как запрягали в брички людей с желтыми кругами на шее вместо хомутов и катались на них. Как их расстреливали с этими же желтыми кругами на шее и кричали: «Юде!..» Я видел, как у матерей штыками выбивали из рук детей и бросали в огонь…

Я видел, как плакала кошка. Она сидела на головешках сожженного дома, и только хвост у нее остался белый, а вся она была черная. Она хотела умыться и не могла, мне казалось, что шкурка на ней хрустела, как сухой лист… Вот почему мы не всегда понимаем наших детей, а они не понимают нас. Мы – другие люди. Забуду, живу как все. А иногда проснешься ночью, вспомнишь – и кричать хочется…

До войны мы жили с одним папой, мама умерла.

Когда папа ушел на фронт, остались с тетей. Тетя наша жила в деревне Задоры Лепельского района. Через месяц, как папа нас привез к ней и оставил, она наткнулась глазом на сук, выколола глаз, у нее получилось заражение крови, и она умерла. И мы остались одни с братом, а брат был маленький. Мы с ним пошли искать партизан, почему-то мы решили, что там наш папа. Ночевали где придется. Помню, когда была гроза, мы ночевали в стоге сена, вытянули сено, сделали ямку и ночевали там. Таких детей, как мы, было много. И все искали своих родителей, даже если они знали, что родители убиты, все равно говорили нам, что тоже ищут папу с мамой или кого-нибудь из родственников. Мне запомнился такой случай. Мы шли по деревне, и в одной хате было открыто окно. И там, видно, недавно пекли картофельные пироги. И когда мы приблизились, брат услышал запах этих пирогов, он потерял сознание. Я зашла в эту хату, хотела попросить кусочек для брата, потому что он бы не поднялся. А я бы его не подняла – сил мало. В хате никого не было, я отломила кусочек пирога, и мы остались ждать хозяев, чтобы не подумали. Что мы воруем. Пришла хозяйка, она жила одна. Она нас не отпустила, она сказала: «Будете мои дети…». В сорок четвертом деревню сожгли, нас подобрали партизаны. Из партизанского отряда на самолете отправили за линию фронта. Там мы узнали, что отец погиб…

4 ГОДА
…Вот если спросить: что такое детство? Каждый

бы сказал что-то свое. А для меня детство – это мама с папой и конфеты. Все детство я хотела маму с папой и конфет. За войну ни одной конфеты не то, что попробовала на вкус – какая она, даже не видела. Первую конфету я съела через несколько лет после войны, когда мне было лет двенадцать. А маму с папой я не нашла. Даже фамилии своей настоящей не знаю. Подобрали меня в Москве, на Северном вокзале. - Как зовут? – спросили в детдоме. - Мариночка. - А фамилия? - Фамилии не знаю. Записали: Марина Северная. Как хотелось, чтобы кто-то обнял, приласкал. А ласки было мало, кругом война, у всех – горе. Иду по улице.… Впереди мать детей своих ведет. Одного возьмет на руки, пронесет, этого поставит – другого берет. Сели они на скамеечку; она посадила меньшего к себе на колени. Я стояла, стояла.… Смотрела, смотрела.… Подхожу к ним: «Тетенька, возьмите меня на колени».

За год до войны умер

отец. У мамы нашей осталось семеро детей на руках. Было трудно. Но потом, в войну, она казалась счастьем, эта мирная жизнь. Сказали взрослые, что война, но мы не испугались. Мы часто играли «в войну». И это слово было нам очень хорошо знакомо. И мы удивились, почему громко, навзрыд плачет мать. Только позже поняли, какая беда пришла к нам. Помню, как вскакивали среди ночи, бежали по лестнице, прятались от бомб. От голода брат съел угол печки. Мать брала последние вещи, ездила и меняла на картошку, на кукурузу. Сварит мамалыги, разделит, а мы на кастрюлю поглядываем, просим: можно облизать?.. А после нас еще кошка лижет, она тоже ходила голодная. Не знаю, что ей оставалось после нас в кастрюле. Все время ждали наших: «Вот наши фашистам дадут! Вот наши придут!» Когда стали бомбить наши самолеты, я не побежала прятаться, а побежала смотреть наши бомбы. Нашла осколок. - И где тебя носит? – встречает дома испуганная мать. – Что ты там прячешь? - А я не прячу… я принесла осколок. - Вот убьет, будешь знать. - Что ты, мама! Ведь это же от нашей бомбы осколок. Разве он мог меня убить?

Мама с папой думали,

что мы спим, а я лежала рядом с сестричкой и притворялась, что сплю. Видела: папа долго целовал маму, целовал лицо, руки, а я удивлялась, что никогда раньше он так ее не целовал. Они вышли во двор, я подскочила к окну: мама повисла у папы на шее и не отпускала его. Он оторвал ее от себя и побежал, она догнала и снова не пускает и что-то кричит. Тогда я закричала: «Папа!». Проснулись сестричка и братик Вася, сестричка смотрит, что плачу, и тоже закричала «Папа!». Выскочили мы все на крыльцо: «Папа!». Отец увидел нас и, как сейчас помню, закрыл голову руками и пошел, даже побежал. Он оглянуться боялся… Солнце светило мне в лицо так тепло, что и теперь не верится, что мой отец в то утро уходил на войну. Я была совсем маленькая, но мне кажется, я чувствовала, что вижу его в последний раз. Так и связалось у меня в памяти, что война – это когда нет папы. А потом помню, как лежала возле шоссе наша мама с раскинутыми руками. Солдаты завернули маму в плащ-палатку и похоронили на этом же месте. Мы кричали и просили, чтобы нашу маму не закапывали...

предприятия, чтобы заменить ушедших на фронт отцов и старших

братьев

городов. Жители спускались в огромные

бомбоубежища, где спали, ели, читали книги

сентября 1941 года по 27 января 1944 года  (блокадное кольцо было

прорвано 18 января 1943 года)  — 872 дня.

на войне

и веет холодом,
Дети войны - и пахнет голодом,
Дети войны

- и дыбом волосы:
На челках детских седые волосы
Земля омыта слезами детскими,
Детьми советскими и не советскими.
Какая разница, где был под немцами,
В Дахау, Лидице или Освенциме?
Их кровь алеет на плацах маками
Трава поникла, где дети плакали
Дети войны - боль отчаянна
И сколько надо им минут молчания.
Голодяевс Л.М.

медицинские эксперименты, их просто убивали